Сообщений в теме: 18

[NETSLOV]

[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Судьба советских военнопленных-евреев во Второй мировой войне: воспоминания и документы" позволяет расставить многие точки над "i" в этом вопросе:[/color]

[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]"Румыния выступала как типичный младший союзник, или сателлит, согласовывавший с Берлином практически каждый свой шаг как в румынской оккупационной зоне (Транснистрия), так и в самой Румынии . В полной мере это относилось и к содержанию и трудовому использованию советских военнопленных , а также к принудительному труду мирных советских граждан на территории Румынии .[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Во всех оперативных вопросах военного партнерства с Румынией немецкое доминирование было совершенно очевидным. За исключением битвы за Одессу, продолжавшейся до середины октября, когда румынские войска вели самостоятельную наступательную операцию, они были полностью сынтегрированы в немецкие вооруженные силы (например, в Крыму или на Сталинградском направлении).[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Планом «Барбаросса» предусматривалось следующее распределение зон ответственности за взятых в плен красноармейцев: за территорию Рейха и Генерал-Губернаторство отвечала ОКВ, а за оперативную зону в СССР и Румынию — ОКХ, представленная в Румынии Германской миссией сухопутных войск (Deutsche Heeresmission Rumänien). Заметьте, не союзная румынская армия, а связующий ее с вермахтом немецкий орган.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Так оно было и на самом деле. Вопросы о судьбе красноармейцев, взятых в плен на востоке общими усилиями вермахта и румынской армии или усилиями одной только румынской армией, решались не в Бухаресте, а в Берлине.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Территории, оккупированные немецкими и румынскими войсками, составили впоследствии три губернаторства, из которых два (аннексированные в 1940 г. СССР) были присоединены к Румынии — Бессарабия и Северная Буковина, а третье — Транснистрия со столицей в Одессе — было передано под румынский протекторат по Тираспольскому договору от 30 августа 1941 г. (это было своеобразной компенсацией Румынии за большую часть Трансильвании, которую ей пришлось уступить в 1940 г. Венгрии).[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;](...)[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Согласно энциклопедическому словарю «Румынская армия во Второй мировой войне (1941–1945)», выпущенному в Бухаресте в 1999 г., за период между 22 июня 1941 г. и 22 августа 1944 г., т. е. за время боевых действий между советской и румынской армиями, румыны взяли в плен 91060 советских военнослужащих.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Военнопленные поступали из зоны действия румынской армии, в частности, 21 тыс. прибыла из Транснистрии и 19 тыс. из Крыма. Около 2 тыс. военнопленных было на судне, потопленном советской подлодкой в районе Бургаса, и лишь 170 из них спаслись.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Из 91060 советских военнопленных 13 682 чел. было отпущено из плена (румыны — а скорее всего, румыны и молдаване — из Северной Буковины и Бессарабии; немцы-фольксдойче передавались немецкой стороне и, скорее всего, не регистрировались), 82 057 доставлено в Румынию , 3331 бежал и 5223 (или 5,7 %) умерло в лагерях. Это несоизмеримо малая величина по сравнению со смертностью советских военнопленных в финском и, особенно, в немецком плену.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Для советских военнопленных было создано 12 лагерей, из них два лагеря находились вне Румынии — в Тирасполе и Одессе. В самой Румынии находилось, по утверждению румынских историков, 10 лагерей, однако перечень лагерей, хотя бы раз упоминаемых в их тексте, несколько превосходит это число. Это: Слободзия, Владень, Брашов, Абаджеш, Корбень, Карагунешт, Дева + Индепенденца, Ковулуй + Майя, Васлуй, Дорнешти, Радоуть, Будешти, Фельдиора, Боград и Ригнет[85].[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Отвечала за военнопленных Gas Kommando der Streitkräfte für Innere Verteidigung под командованием генерала Харитана Драгомиреску. Охранялись лагеря румынской жандармерией численным составом, по состоянию на 1 августа 1942 г., в 4210 чел. (216 офицеров, 197 унтер-офицеров и 3797 солдат).[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Условия жизни в лагерях, в соответствии с международным правом, существенно разнились для офицеров и солдат: первые жили в каменных домах, вторые — в деревянных бараках, а осенью 1941 г. — частично и на земле, под открытым небом (печи для бараков получили только в 1942 г.). В медицинском отношении лагеря для советских военнопленных обслуживало более 150 врачей — 6 румынских, 66 еврейских и 85 советских .[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Из 5223 умерших — всего лишь 55 офицеров и 6 младших офицеров. Остальные — солдаты, причем больше всего умерло в Будешти (938 чел.), Вулкане (841), Васлуе (799) и Фельдоаре (738). Среди причин смертности — тиф (1100 чел.), несчастные случае на работе (40 чел.), то же при побеге — 18 чел. Всего 12 чел. было расстреляно, и 1 покончил с собой.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]О том, какой ад на самом деле стоит за «лидерством» по смертности лагеря в Будешти, рассказал один из его узников — Дм. Левинский. Плененный в июле 1941 г. под Березовкой немцами, он был доставлен в сборный пункт под Кишиневом, оттуда, в августе, в Яссы, а в октябре — в пересыльный лагерь в Будешти (сначала в карантин, а потом в основной лагерь), причем во всех трех случаях лагеря охранялись немцами.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]«Сущность понятия „пересыльный“ лагерь мы быстро поняли: здесь нас никто не избивал и, тем более, специально не убивал, но невероятные условия, которые ожидали нас, вызвали зимой 1941–1942 г. большую смертность среди военнопленных , что позволило приравнять этот лагерь к „лагерям уничтожения врагов третьего рейха“. С такими местами многим из нас тоже предстояло познакомиться. А в этом лагере все было предельно просто: тебя не убьют — ты умрешь сам. Если выживешь — твое счастье, а если нет — таков твой рок. Изменить эти условия мы не могли.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Первое время, около месяца, нас держали в „карантине“: в огромном высоком бараке без окон и дверей. Похоже, что это помещение использовалось ранее для хранения сена или соломы. Снаружи барак опоясывала колючая проволока. Нами никто не „управлял“, мы были никому не нужны и могли всласть валяться на земле и балагурить. Но вскоре жизнь в бараке сделалась пыткой.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Наступил ноябрь, а с ним пришли холода. Эта зима обещала быть морозной даже на самом юге Румынии . Барак насквозь продувался — ворот не было. Внутри барака сперва образовались ледяные сосульки, а затем и настоящие айсберги. Холод стал вторым врагом после голода. Согреться можно было только прыганьем, но на это не хватало сил — мы постепенно превращались в дистрофиков. Рацион ухудшался и уменьшался с каждым днем. У многих появились желудочно-кишечные заболевания. Другим грозил конец от воспаления легких. Развились фурункулез, сыпь, различные флегмоны, кровавый понос, чахотка — все не перечислить. С наступлением морозов начались обморожения конечностей. Как ни странно, но косившую всех смерть большинство встретило спокойно, как должное: не надо было попадать сюда![/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]В середине ноября, когда нас становилось все меньше и меньше, и жить из-за наступивших морозов стало совсем невозможно, нас перевели в основной лагерь, посчитав, что карантин свое дело сделал…[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Бараки в основном лагере были деревянными, одноэтажными, небольшими. В них обычно размещалось не более 200 человек, но с каждым днем живых становилось все меньше. На дощатом полу лежали стружки и опилки, на которых мы спали. На день полагалось эти стружки сгребать в угол, чтобы не ходить ногами „по кровати“.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Узнали еще одного врага — тифозную вошь. Это было ужасно: за короткое время противные твари расплодились в таком количестве, что куча стружек в углу барака шевелилась. Создавалось впечатление, что в куче больше вшей, чем стружек. За ночь мы по многу раз вставали, выходили из барака на улицу, сдергивали с себя одежду и с остервенением вытряхивали кровососущих тварей на снег, но их было столько, что сразу избавиться от них мы, естественно, не могли. Поэтому приступали ко второму этапу очищения: мы долго и настойчиво давили теперь тех, что попрятались в швах белья и одежды. Так продолжалось каждую ночь, но такую роскошь могли себе позволить не все, а только те, у кого еще оставались силы, и не наступило полное безразличие ко всему с одним лишь ожиданием смерти-избавительницы. У тех, кто надеялся обеспечить себе спокойную ночь, на „вошебойку“ полностью уходило дневное время.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Температура воздуха в бараках — уличная. Мы погибали от холода, а насекомые были настолько живучи, что казалось — они совсем не боятся мороза.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Это мы согревали их своим телом, отдавая последнее тепло.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]К нам вплотную подобрался сыпной тиф. Уже метались люди в горячке, а мы не понимали, что это за болезнь. Думали — простуда или воспаление легких, или что-нибудь еще. По молодости лет мы не сталкивались с сыпным тифом…[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Спали мы на полу, на стружках, вповалку рядами, тесно прижавшись друг к другу для тепла. Утром проснешься, а сосед уже „стучит“ — за ночь умер и к утру окостенел. Каждую ночь смерть забирала чьи-нибудь жизни. Утром мы выносили тела умерших и складывали их в водосточной канаве, идущей вдоль барака. Там трупы копились в течение недели, высота таких „могил“ достигала окон барака.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Трупы обычно раздевали — одежда нужна живым… Раз в неделю накопившиеся вдоль бараков тела мы должны были относить метров за 100 в сторону и укладывать рядами друг на друга в специально вырытые траншеи. Каждый ряд посыпался хлорной известью, а затем клали следующий ряд, и так продолжалось всю зиму…[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]А, в общем, мы настолько привыкли к лежащим вокруг бараков обнаженным телам соотечественников, что перетаскивание трупов казалось рядовой работой, и конец всем ясен. К чему эмоции?».[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Уже одна эта цитата заставляет серьезно усомниться в полной достоверности декларированной и сравнительно благополучной 6-процентной смертности среди советских военнопленных в Румынии . «Подозрения» перерастают в уверенность после знакомства с некоторыми документами Красной Армии, освобождавшей Румынию .[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Так, в «Акте о злодеяниях немецко-румынских фашистских захватчиков в лагере советских военнопленных (лагерь Фельдиора, уезда Брашовского, Румыния )» говорится о 1800 замученных и погибших военнопленных, что в 2,5 раза превышает официальную румынскую цифру (738 чел. — см. выше). Согласно этому документу, датированному 7-13 сентября 1944 г., комендантом лагеря был румын Иона Ницеску, а начальником карательной секции — немец, лейтенант Порграц. Охрану лагеря несла рота румынских жандармов в 120 чел., вооруженная винтовками и дубинками (на вышках по периметру лагеря, обнесенного колючей проволокой, стояли пулеметы). Умершие, замученные и убитые военнопленные сбрасывались в яму у шоссейной дороги Владени-Фадераш вблизи строительства тоннеля.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]«За малейшее нарушение, — читаем в этом „Акте“, — военнопленных наказывали „карцером“ на 2–3 суток (карцер состоял из ящика наподобие шкафа площадью на одного человека с окошками), человек от изнурения выл как животное, каждый проходящий жандарм бил его палкой.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Бежавшие из лагеря задерживались, подвергались избиению, в одном случае одноразово по 40 дубинок по голому телу, в другом случае — по 15 дубинок в каждой секции (бараке. — П.П.), после чего заключались в сырой подвал на 20 суток, а впоследствии предавались суду и осуждались на каторжные работы или к расстрелу. Так, были избиты и преданы суду военнопленные Шейко, Губарев и другие…»[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Советские военнопленные в Румынии активно привлекались к принудительному труду. В том же румынском источнике говорится о примерно 21 тыс. горных рабочих из их числа (ср. ниже со сведениями о гражданских рабочих). По состоянию на начало января 1943 г., работали 34145 советских военнопленных , на начало сентября 1943 г. — 15098, а по состоянию на август 1944 г., когда в Румынию , по всей видимости, стали вывозить шталаги из Украины, — 41791 чел., причем 28092 из них работали в сельском хозяйстве, 6237 в промышленности, 2995 в лесоводстве, 1928 в строительстве и 290 на железных дорогах.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Об условиях их трудового использования повествует вышеупомянутый «Акт»: « Советские военнопленные , раздетые, голодные, истощенные и больные работали по 12–14 часов в сутки. Отстающие в работе подвергались избиению дубинками (палками). Советские люди работали на холоде без обуви и одежды, приспосабливали себе обувь из соломы, для отепления тела под рубаху набирали солому. Жандарм, заметивший это, соломенную обувь отбирал, солому из рубахи вытряхивал, а военнопленного избивал дубинками… За невыход на работу больные военнопленные заключались в подвал на 10–20 суток без права выхода на воздух и выдачей 150 грамм хлеба и воды на сутки».[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Особенным издевательствам подвергались евреи: они содержались отдельно, и над ними, как сказано в документе, «не было предела издевательств». Одного военнопленного — по фамилии Голва (или Голка) — администрация лагеря признала за еврея и утопила в уборной.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Таким образом, геноциидальные приказы Кейтеля и Гейдриха, направленные на выявление в массе военнопленных и немедленное уничтожение выявленных при этом евреев, действовали и в зоне ответственности румынской армии, причем чуть ли не до самого конца ведения ею боевых действий.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]И тем не менее, в отличие от Германии, Румыния отказывала советским военнопленным не во всех правах, вытекающих из международного статуса военнопленных . Лагеря для советских военнопленных пусть редко, но посещались представителями МКК. Так, 1 июля 1942 г. лагеря № 4 Васлуй и № 5 Индепенденца посетил нунций монсеньор А. Касуло, посол Ватикана в Бухаресте и, по совместительству, представитель МКК, а 14 мая 1943 г. делегация МКК из Женевы (Ed. Chaupissant, D. Rauss) посетила лагеря Бухарест, Майю, Калафат и Тимишоара. Не запрещалась им и почтовая переписка — правда, весьма ограниченная: представителям МКК было передано более 2000 открыток (правда, из них всего 200 открыток пришлось на период до 1 июля 1942 г.). Начиная с 1943 г. стали выходить и специальные газеты для военнопленных : одна на русском и одна на армянском языке.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]По состоянию на 23 августа 1944 г., в румынских лагерях оставалось 59856 советских военнопленных , из них 57062 солдата.[/color][font="Arial, sans-serif;color:rgb(57,57,57);"][font="verdana, sans-serif;"]По состоянию на 23 августа 1944 г., в румынских лагерях оставалось 59856[/font][/font][font="Arial, sans-serif;color:rgb(57,57,57);"][font="verdana, sans-serif;"] советских  военнопленных [/font][/font][font="Arial, sans-serif;color:rgb(57,57,57);"][font="verdana, sans-serif;"], из них 57062 солдата. Их национальный состав, согласно тому же источнику, выглядел следующим образом:[/font][/font]
[color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Таблица 1 Национальный состав[/color][/font][color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"] советских  военнопленных  в  Румынии [/color][/font][font="Arial, sans-serif;color:rgb(57,57,57);"][font="verdana, sans-serif;"].[/font][/font]

[color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Национальности[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Чел.[/color][/font] Процент       [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Украинцы[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]25533[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]45,7[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Русские[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]17833[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]31,9[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Калмыки[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]2497[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]4,5[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Узбеки[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]2039[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]3,6[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Туркмены[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]1917[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]3,4[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Грузины[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]1600[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]2,9[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Казахи[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]1588[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]2,8[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Армяне[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]1501[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]2,7[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Татары[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]601[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]1,1[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Евреи[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]293[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]0,5[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Болгары[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]186[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]0,3[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Осетины[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]150[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]0,2[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Айсоры[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]117[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]0,2[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Прочие[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]1[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]0,0[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]ИТОГО[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]55 856[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]100,0[/color][/font]

[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Обращает на себя наличие в таблице военнопленных лиц еврейской национальности. Трудно сказать, основываются приводимые данные на материалах регистрации военнопленных или на их заявлениях после освобождения (скорее второе, чем первое).[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Однако бросается в глаза, что вышеприведенная цифра количества советских военнопленных в Румынии накануне ее капитуляции (55 856 чел.) почти вдвое превышает число советских военнопленных , репатриированных из Румынии в СССР, — 28 799 чел. (по состоянию на 1 марта 1946 г.).[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]В чем тут дело? Объяснение за счет невозвращенцев тут явно не работает, поскольку речь идет о территории, контролировавшейся СССР. По этой же причине отпадает и объяснение саморепатриацией, хотя некоторые военнопленные из числа жителей близлежащих молдавских районов и украинских областей, возможно, и предприняли такие попытки, благо специальной репатриационной службы и лагерной инфраструктуры на этот момент времени еще не существовало (она возникла только в октябре 1944 г.). Скорее всего, часть пленных красноармейцев заново призвали в Красную Армию, а часть воспользовалась тем, что в их лагерях румыны содержали также и гражданских лиц и объявили себя на советской регистрации не военнопленными , а гражданскими лицами.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Кроме того, как выясняется, и сама румынская администрация практиковала официальный перевод советских военнопленных из статуса военнопленных в гражданский, чего, после ноября 1941 г., почти не делали немцы. Так, 1 марта 1944 г. из плена было отпущено 9495 чел., в том числе 6070 румын из Сев. Буковины и Бессарабии и 1979 румын из Транснистрии, 205 немцев, 693 чел. с территории восточнее Буга, 577 несовершеннолетних (моложе 18 лет) и 963 инвалида."[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]________________________________________[/color][color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]________________________________________[/color][color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]___________Павел Полян, Арон Шнеер.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Источник: [/color]http://lib.rus.ec/b/435931/read

[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Карточка учета советских военнопленных из архива румынского лагеря №6, Калафат, не ранее 1943 г.[/color]

[NETSLOV]

Воспоминания советского солдата о пребывании в плену в Румынии, 1943-44 гг.

К сожалению, сведений о положении советских военнопленных в Румынии в 1941-44 гг. удалось найти очень мало. Отрывочная информация свидетельствует, что общее их число приближалось к 50 тыс. человек, и что на территории страны было организовано 17 (цифра спорная) лагерей, как румынских, так и немецких (предполагаю, во втором случае имела место немецкая администрация и румынская охрана). Ниже приводится отрывок из воспоминаний С.З.Ятруполо, рядового 1905-го стр. полка, попавшего в плен в Крыму в 1942 г., с 1943 г. находившегося в лагере для военнопленных в Румынии и совершившего побег. Несмотря на некоторые неточности (например, созданное на оккупированной румынами советской территории губернаторство Транснистрия автор называет "государством" и т.п.), воспоминания весьма интересные в отношении положения советских военнослужащих в румынском плену. Взято из книги: С.З.Ятруполо. "Воспоминания о войне". Военная литература, 2004.
В качестве иллюстрации:
1.Справка по погибшим в румынском плену советским военнослужащим для Союзной контрольной комисси в Румынии (1944).
2. Предположительно: советские военнопленные в одном из румынских легерей.
 

"Не помню, в каком месяце 43-го среди пленных прошел слух, что уроженцев Молдавии и юга Украины будут отправлять в Румынию.
Странное дело эти слухи. В отсутствии газет, радио о многих событиях пленные узнавали из слухов; откуда они шли — не знаю.
Так вот, этот слух оправдался, и где-то, наверное, в начале весны, большую группу пленных, в которую попал и я, отправили в румынские лагеря.
Дело в том, что Гитлер любил одаривать своих верных вассалов, а Антонеску — диктатор Румынии был особо отмечен. Он получил во владение Молдавию и южные области Украины, где создал государство Транснистрию со столицей в Одессе, которое просуществовало едва ли два года. И вот передача пленных, а это была рабская рабочая сила, была очередным подарком Антонеску.
Но каким подарком это оказалось для нас... Мы получили ни много, ни мало — жизнь.
Нас погрузили в вагоны для скота и повезли в Румынию.
Позади остался немецкий концлагерь с иезуитской надписью на воротах: «Каждому — свое», где советских пленных содержали в немыслимых, нечеловеческих условиях, и они были обречены на мучительное умирание.
Поезд остановился на станции Дурнешты. Мы вышли из вагонов и не поверили своим глазам. Нас встречали как гостей (!) с речами, слов которых я не понимал, но доброжелательность, приветливость чувствовал. Тут же на перроне стояли полевые кухни с горячей кашей, и священники благословляли и нас, и эту кашу. Эту встречу я не забуду. Впервые после пленения я расправил плечи...
А дальше... Что дальше? Нас построили в колонну и отправили в лагерь, за «колючку».
В первые же недели я с двумя товарищами пытались совершить побег из лагеря, но это были неподготовленные попытки, обреченные на провал. Мы наивно надеялись, что если мы придем в деревню, то крестьяне, угнетенные помещиками-«боярами», окажут помощь советским солдатам, т.е. дадут одежду и пищу на первое время. Этот миф рассеялся так же, как и остальные. В первой же хате, куда мы пришли, нас выдали жандармам.
Вскоре группу военнопленных, и меня в том числе, отправили на работы в немецкий рабочий лагерь. Он стоял на берегу Дуная, вблизи большого Чернаводского моста, под которым проходил нефтепровод, поэтому он особенно хорошо охранялся, зенитки били по каждому самолету, который появлялся в небе.
Почти к самой реке была проложена железнодорожная ветка, по ней уходили вагоны с грузом, который приходил по Дунаю на баржах.
Комендантом лагеря был немец польского происхождения. Надменный, злобный и мстительный, он проходил у нас под кличкой «пся крев».
По реке одна за другой приходили баржи, чаще всего с углем, мы выгружали его из трюма и переносили в корзинах на железнодорожные платформы.
Припоминаю такой случай. Однажды товарищи мне сказали, что хозяин баржи, которую мы разгружали, — грек. (Хоть я при пленении и назвался украинцем по фамилии Буряк, ближайшие друзья знали мою подлинную национальность).
Уловив момент, когда меня не мог видеть надзиратель, я подошел к хозяину и заговорил с ним по-гречески. Спирос (так его звали) был удивлен и очень сердечно отнесся ко мне, повел в каюту, угостил чашечкой кофе (!), накормил и дал с собой кое-что, главное — табак (это было для меня и моих друзей самым лучшим даром). Те два или три дня, что эта баржа стояла под разгрузкой, я, соблюдая предельную осторожность, общался с ним и его семьей. Однажды он предложил увезти меня в трюме в Югославию, куда он направлялся. Сердце мое радостно забилось, ведь мысль о побеге не покидала меня. Но поразмыслив, я поблагодарил его, но все же отверг это заманчивое предложение, сделанное, безусловно, от души, сказав, что не хочу подвергать его опасности. Это было правдой, но главное было в другом. Я понимал, что бежать нужно не в одиночку, а группой, и направляться не в равнинную часть со стороны Дуная, где не было шансов укрыться от немцев, а в горы к партизанам, руководимым Броз Тито (и это нам было известно)!
Итак, баржа с симпатичным Спиросом ушла без меня, а мне остались несколько пачек табака, теплые воспоминания и тень сомнения, правильно ли я поступил.
Дни шли за днями. Работая на реке, мы не имели возможности искупаться, помыться, за нами строго следили.
От тяжелой работы у меня разболелась нога, поднялась температура. Меня положили в «госпиталь», а лучше сказать — медпункт на две койки. Главное, меня там хорошо помыли. А лечил меня врач из пленных, венгерский еврей, на рукаве у него была нашита желтая шестиконечная звезда. Его контролировал немецкий доктор. Лечение кончилось внезапно, с приходом коменданта лагеря. «Пся крев» настоял, чтобы меня вернули в барак, пообещав, правда, дать более легкую работу.
Снова я оказался среди своих товарищей по несчастью. Днем мы работали, а на ночь нас запирали в бараке на сто человек (он был один в этом небольшом лагере), где нары были в три этажа.
Разговоры вели о мирной жизни, о любимых женщинах, о семьях и прочие-всякие, кто о чем.
Меня не оставляла мысль о побеге. В заключении все мечтают о воле, но не все готовы победить инерцию мучительной, но устоявшейся жизни, сменить пассивное ожидание освобождения на активные действия, не все готовы к опасностям и риску, связанным с побегом.
Нас было четверо — готовых. Самой колоритной фигурой в лагере был Андрей — красивый, веселый балагур, с озорным взглядом чуть на выкате серых глаз. Когда в лагере в Воркуте (где он отбывал срок за то, что присвоил значительную сумму казенных денег, работая проводником на железной дороге) был объявлен прием добровольцев в действующую армию, он пошел, не раздумывая. Воевал храбро, с азартом, но уж так сложилась судьба — попал с частью в окружение, в плен и снова очутился за колючей проволокой. В Румынию он прибыл тем же эшелоном, что и я. Мне нравился его открытый характер, чуждый уныния, я угадал в нем хорошего товарища и надежного союзник. Мы с ним устроились рядом на нарах и стали сговариваться о побеге.
Мы сразу решили, что не стоит собирать большую группу, не больше четырех надежных парней. Третьим мы взяли Ивана, того самого, который уже был со мной в побеге. Он попал в этот лагерь летом 41-го, уроженец Молдавии легко усвоил румынский язык, что очень пригодилось в наших скитаниях. И четвертый — Митя самый молодой, серьезный, молчаливый, надежный.
Необходимо было хорошо подготовиться к побегу, и в этом нам помогал Николай. Он был столяром по профессии и принадлежал к привилегированному слою среди пленных, куда входили: врач, переводчик, повар, слесарь и другие, составляющие обслуживающий персонал лагеря. Эта группа не была занята на общих работах и пользовалась относительной свободою. Жили они в общем бараке, но как бы в отдельном отсеке, который мы называли «дворянским». Николай в свободное время мастерил сандалии на деревянной подошве, они пользовались большим спросом у немецких офицеров в качестве сувениров.
Кстати, в немецких лагерях пленные ходили в деревянных сабо, и когда колонна шагала строем, грохот стоял невероятный.
Так вот, этому Николаю мы доверили свой план, и он, хотя сам не присоединился, но вполне сочувствовал нам и оказал неоценимую помощь в подготовке побега. Он достал нам щипцы для разрезания «колючки», снабдил одеждой и помог составить план бегства.
С провиантом нам здорово повезло: по железной дороге пришел состав с продуктами для отправки немецким офицерам на передовую, и мы в течение нескольких дней перегружали их на баржу. Чего там только не было! Галеты, ветчина, шпиг, колбаса, шоколад, апельсины и т.д. И хотя за разгрузкой следил сам Пся Крев, все же нам удалось стянуть кое-что и отложить для похода. Все эти продукты были упакованы в добротные мешки, которые тоже пошли в дело — мы сшили из них шикарные штаны. Сложнее дело обстояло с верхней частью одежды, но и тут был найден выход, изобретательности нашей не было предела. Мы носили куртки из солдатского сукна на подкладке, на спине масляной краской был написан номер лагеря — 6. Нужно было перелицевать спинку таким образом, чтобы номер этот оказался внутри, за подкладкой. Это нам сделали Николай с друзьями из «дворянского» отсека.
Когда все было готово, мы четверо один за другим вышли из барака как бы по нужде. На дворе чуть светало. Мы перерезали проволоку и без помех вышли из лагеря. Дело в том, что в бараке не было пресловутой параши, и он не запирался снаружи. Комендант лагеря считал, что колючая проволока в три ряда, которая охватывала территорию лагеря и четыре вышки с часовыми по ее углам, были достаточной гарантией от возможных побегов. Но и тут нам удалось его перехитрить. Мы выбрали время, когда ночные часовые уходили со своих вышек, а дневные конвоиры еще спали крепким сном, как и весь лагерь.
Выйдя на волю, мы направились к Дунаю и спрятались в плавнях. Через некоторое время, которое показалось нам бесконечным, мимо нас пробежали конвоиры с собаками. Они очень быстро бежали, опасаясь, что мы ушли далеко, а мы сидели совсем рядом в камышах и торжествовали свою первую победу..."

[NETSLOV]

Воспоминания советского солдата о пребывании в плену в Румынии, 1943-44 гг. (продолжение)

Взято из книги: С.З.Ятруполо. "Воспоминания о войне". Военная литература, 2004.
Начало см. здесь: http://mil-history.l...om/1089772.html

На фото: пленные советские моряки с лидера ЭМ "Москва", погибшего 26 июня 1941 г. близ Констанцы


"Одной злополучной дождливой ночью, прохода через поле, мы набрели на соломенный шалаш и решили пересидеть в нем. Уснули. Во сне я видел себя в родном Геническе, мама хлопотала у печки, вдали раздавался перезвон колоколов. Проснулись все разом. Дождь кончился. Светало. С огорчением обнаружили, что выбрали плохое место для ночевки. Вблизи была деревня, а перезвон слышался от отары овец, которых гнали на выпас выше в горы двое парней на лошадях. Один из них подошел к нашему шалашу, увидел нас, дал сигнал второму и оба поскакали в деревню.
Что было делать? Убегать не имело смысла: верховые нас быстро догнали бы. Мы заметили невдалеке небольшой котлован и спрыгнули туда.
Это был совершенно бессмысленный поступок, продиктованный отчаянием и досадой на самих себя — так глупо попасться! Через короткое время у котлована собралась вся деревня с топорами и вилами. Они кричали, требуя, чтобы мы вылезли. Мы подчинились под угрозой расправы. Что было делать: соотношение сил было явно не в нашу пользу.
Нас повели в примарию (сельскую управу), заперли в небольшом помещении с зарешеченным окошком и послали за примаром, который жил рядом. Пришел примар (мэр), лощеный, щеголеватый, стал спрашивать, хотим ли мы есть, издевательски улыбнулся, услыхав наш утвердительный ответ, и ушел.
К вечеру к нему, видимо, пришли гости, мы слышали музыку, женский смех. Тогда мы стали, что было сил, кричать, стучать ногами и т.д., чтобы помешать их празднику. Это подействовало, на нас обратили внимание, дали нам поесть и бросили какую-то ветошь, чтобы мы спали.
У нас было время и возможность обсудить свое положение и придумать «легенду». Старались не унывать.
Попали мы, по-видимому, в богатое село, кругом аккуратные домики, люди хорошо одеты, на пригорке церковь. Примария даже имела что-то вроде микроавтобуса, на котором нас ранним утром в сопровождении трех охранников отвезли в Констанцу. Автобус спускался с горы по серпантину, и вдруг за поворотом показалось море, а затем и город. Он мне напомнил Севастополь такие же белые дома, улицы спускаются к морю. Город был красив несмотря на следы бомбежек тут и там.
Из разговоров охранников мы поняли, что несколько дней назад в этих местах был сбит советский самолет, люди видели четыре парашюта, которые отделились от него, и ветер отнес их куда-то далеко. За поимку этих парашютистов была объявлена большая награда, но их не нашли ни живых, ни мертвых. Этим объясняется агрессивность сельчан, когда они увидели четырех мужчин, похожих на русских, которые прятались в шалаше.
Нас доставили в комендатуру порта и поместили в камеру, где мы пробыли до следующего дня. Утром нас вывели во двор, и к нам вышел морской офицер — комендант порта. Он немного говорил по-русски и очень уважительно с нами разговаривал, «как офицер с офицерами». Он сказал, что допрашивать нас не станет, а отправит в Бухарест, в сигуранцу — румынское гестапо. Убеждал, что бежать нам не имеет смысла, так как война идет к концу. Он нам даст двоих конвоиров, молодых ребят, Михася и Петра, и просит не подводить их. В завершение беседы нам пришлось дать «офицерское слово», что мы не станем убегать, потом он позвал жену (видимо, тут же была его квартира), она подошла к окну и пожелала нам доброго пути.
Итак, наша «доблестная» четверка, в сопровождении двух молоденьких конвоиров, отправилась в путь. В Бухарест мы ехали на электричке. Вагоны были переполнены, наши конвоиры пытались объяснить проводникам, что везут арестованных, преступников, и нам нужно хотя бы отдельное купе, но это не действовало. Тогда мы, войдя в вагон, стали демонстративно интенсивно почесываться, и очень скоро вокруг нас образовалась пустота. Мы спокойно сели и доехали без приключений.
В Бухаресте было много разрушении от бомбежек нашей и союзной авиации. Разрушено было и здание сигуранцы, и теперь она помещалась в бывшем палаццо, построенном в барочном стиле. В большом парадном зале, где в прежние времена, наверное, задавались балы, устроили нечто вроде камеры предварительного заключения. Тут находились задержанные — мужчины и женщины — румыны, цыгане и др., сюда привели и нас. На хорах размещалась «чистая» публика, среди них было несколько английских и французских летчиков. На втором этаже было несколько камер-«люкс» (в одной из них сидел экс-министр, финансов) и кабинет начальника сигуранцы.
Мы сидели в отведенном нам уголке роскошного зала, как на людной площади, и ждали вызова на первый допрос с момента ареста. Среди арестованных нас принимали то ли за летчиков, то ли за парашютистов. Французские пилоты выражали нам знаки солидарности и бросали сигареты с хоров.
В первые же часы нашего появления к нам подошла молодая красивая женщина, русская. Она стала жаловаться на свои злоключения и вызывала нас на сочувствие и ответную откровенность. Андреи первый понял, что она работает по чьему-то заданию, и отправил ее.
Потом к нам подошел здешний охранник и очень вежливо попросил Митю, как самого молодого, подняться наверх и навести порядок в апартаментах министра. Митя вымыл пол в камере и вернулся с несколькими пачками печенья, которое мы тут же с удовольствием умяли.
Наконец, к исходу второго дня, нас вызвали на допрос. В сопровождении охраны мы поднялись наверх и вошли в кабинет начальника сигуранцы. Это была большая комната, с высокими стрельчатыми окнами и лепниной на потолке. Миловидные амуры с колчанами стрел приветливо улыбались и, казалось, хотели сказать: «Не дрейфьте, ребята, фортуна на вашей стороне!»
За большим письменным столом сидел следователь и сверлил нас взглядом маленьких злых глаз. У него была противная манера все время поглаживать свои напомаженные усики, изо всех сил он стирался выглядеть важным и грозным, но мы его все равно не боялись. В дальнем углу, за маленьким дамским столиком, сидел еще один человек, с виду немец, он перебирал какие-то бумаги и, казалось, не обращал на нас никакого внимания. Допрос проводился при участии переводчика. На все вопросы мы отвечали охотно и слаженно, в соответствии с разработанной «легендой».
Никакие мы, мол, не летчики, а просто вольные бродяги, ходим по земле в поисках места под солнцем, где можно было бы перекантоваться до конца войны, а может быть, и после войны начать жизнь заново, перечеркнув все прошлое. На пропитание зарабатываем своим трудом, последнее время работали у боярина (помещика), но он с нами плохо обращался, скудно кормил, вина совсем не давал, и мы ушли от него, теперь ищем работу получше.
Следователь задавал массу вопросов, стараясь поймать нас на чем-нибудь, но мы хорошо играли свои роли. Вдруг его осенило — он велел дать нам мыло и хорошо вымыть руки. С нескрываемой брезгливостью он осмотрел их и вынес вердикт: вранье все это, не работали вы у помещика. Тогда встал со своего места немец, сидевший до той поры совершенно безучастно, подошел к Ивану, у которого куртка была слегка надорвана на плече (порвал ее, видимо, в кустах, а, может, в котловане, кто знает), сунул палец в эту дырку и рванул донизу. Ветхая ткань легко поддалась, и наши мучители увидели изнанку с пресловутой цифрой 6 и еще какими-то буквам выведенными масляной краской. Достав какой-то справочник, они убедились, что такие метки ставят на одежду в лагере для военнопленных в Дурнештах.
Нужно было видеть, с каким злобным торжеством немец потребовал, чтобы нас отправили обратно в лагерь. Если бы только этот плюгавенький фриц мог предположить, что побег-то мы совершили не из румынского, а из немецкого лагеря в Черноводах, оставаясь номинально, а следовательно и в форме румынского лагеря № 6, он бы расправился с нами по-другому.
Итак, круг замкнулся, завтра нас отправляют в Дурнешты.
Когда мы спустились вниз, все уже знали о нашем провале, многие нам сочувствовали. Один человек (раньше я его не видел) подошел к нам и сказал, что лагеря № 6 на старом месте нет, его то ли перевели куда-то, то ли слили с другим.
Но — приказ есть приказ, и наутро нас в сопровождении прежних конвоиров — Михася и Петра отправили в обратный путь на Дурнешты. На вокзале узнали, что поезд в нужном направлении уходит через пять минут, и неизвестно, когда будет следующий. Михась растерялся: как ехать без еды, он уже не успеет ничего купить. Тут решение принял Андрей — садимся в поезд, а едой мы себя и вас обеспечим в дороге. Когда поезд подъехал к узловой станции, где была долгая остановка, Андрей с Иваном были отпущены под честное слово, и за несколько секунд до отправки поезда — волнение оставшихся трудно передать — появились с хлебом, горячей мамалыгой в салфетке и куском ветчины. Где они все это раздобыли, никто не спрашивал, и мы все шестеро дружно сели за трапезу.
Не помню точно, каким путем и сколько дней мы добирались до места. Прямого пути не было, нас везли то на поездах, то на телеге с воловьей тягой, часть пути пришлось идти пешком. Однажды мы шли через большое село. В церкви звонили колокола, по улице — главной и единственной — гуляли нарядные крестьяне — это был праздник Рождества.
Наша процессия контрастировала с их праздничным настроением, наш вид — оборванных, заросших — вызывал у них жалость и сочувствие. Они окружили нас плотным кольцом, совали нам в руки и в карманы какую-то снедь. «Куда вы ведете этих бедных людей, что они такого сделали, ведь Христос велел всех прощать» — обратились они к нашим конвоирам.
Не зная, как выйти из этого положения, Михась сказал, что мы ограбили церковь. Тут сочувствие сменилось возмущением, народ разошелся, и мы могли спокойно следовать дальше.
Наконец-то, я сунул руку в карман и посмотрел на «трофей», полученный от какой-то старушки. Это была плачинда, пирог с тыквенной начинкой. (...) Наконец, мы прибыли в Дурнешты, но лагеря там, как и следовало ожидать, не оказалось. В местной примарии сказали, что лагерь ликвидирован, а пленных перевели в Калафат. Хотя мы уже порядком устали от скитаний, но новая отсрочка нас нисколько не огорчила — спешить было некуда, и мы снова отправились по дорогам Румынии на поиски своей тюрьмы.
Нужно было перейти на другой берег Дуная по Чернаводскому мосту мимо лагеря, где все еще томились наши товарищи. Взойдя на мост, мы бросили им прощальный привет — узелок с четырьмя яблоками, пол буханкой хлеба и запиской со словами: «рвите когти, ребята!» Узелок упал на тропинку, по которой всегда вели пленных на работу, и, как я узнал много позже, попал-таки по назначению!
Чернаводский мост... Прошло полтора месяца с того дня, когда мы ползли тут, полные страха и надежд, опьяненные первым глотком свободы. Теперь мы ничего не боялись, шли в рост, под защитой конвоя, и знали, что нас ждет, в лучшем случае, снова неволя. Настроение было подавленное, но все же, вспоминая те дни могу честно сказать: мы не были сломлены. Да, мы потерпели поражение, четыре песчинки в взбаламученном море войны, но мы многое узнали за это время и были уверены, что крах фашизма близок. Ведь это был конец 43-го года, позади уже был разгром немцев под Сталинградом, под Курском, победы на других фронтах.
Подходя к Калафату — небольшому городку на берегу Дуная — Михась и Петро простились с нами дружеским рукопожатием, а затем, перевоплотившись в суровых конвоиров, препроводили нас в лагерь и сдали коменданту. Там мы получили по 25 палок и были брошены в инкисору — лагерную тюрьму. Такое наказание было положено за побег из румынских лагерей. Но если бы нас вернули в Чернаводский лагерь, откуда мы в действительности бежали (а он был, как я уже говорил, немецким), нам бы грозил расстрел.
В тюрьме уже сидели 8 или 9 человек. С одним из них — москвичом Сергеем Деминым — я сдружился, мы много говорили, иногда спорили. Дружба эта продолжалась и после войны, много лет... Но тогда мы оба были узниками инкисоры.
Через несколько дней после заключения, нас четверых вызвали и повели куда-то под усиленным конвоем. Только в дороге мы узнали, что ведут нас в районный центр Крайову, где будут судить. Оказывается, в местах, где мы проходили, сгорело несколько хат, а так как поджигателей не нашли, полиция решила свалить это дело на нас. Суд (а лучше сказать — пародия) проводился в быстром темпе, защитников у нас разумеется, не было. Через полчаса нам зачитали решение суда в русском переводе — мы приговаривались к десяти годам лишения свободы (!) с отбыванием этого срока в лагерной тюрьме.
Ничего, кроме смеха, этот приговор у нас не вызвал, так как мы знали, что срок нашего заключения зависит не от постановления суда, а от продвижения советской армии.
Всем сердцем, всеми помыслами я был с теми, кто, не жалея своей крови и самой жизни сражался с фашизмом, и я благодарен судьбе, что пришел час, когда я смог доказать это неделе. Но этот час еще не наступил...
Жизнь лагеря шла своим чередом. Тюремный барак отличался от других только тем, что варта (стража) там была не снаружи, а внутри. Нас так же выпускали в сортир, а дежурных отправляли на кухню за баландой. Таким образом мы могли общаться с заключенными из других бараков (хотя это и пресекалось) и быть в курсе лагерных событий. Так мы узнали о подкопе, который делали в офицерском бараке. Этот барак находился вблизи ограды из колючей проволоки, и стоило вырыть небольшой тоннель, чтобы выйти на волю. Копали ночью, алюминиевой ложкой, которую удалось кому-то стащить, днем раскоп прикрывали тряпьем, а землю выносили в карманах и бросали в сортире. Вот эту землю и заметили вертухаи и выследили, откуда она взялась.
Наш тюремный барак получил большое пополнение за счет офицеров, наказанных за попытку подкопа, среди них были культурные люди. Ночами у нас велись долгие разговоры на всякие отвлеченные темы.
Тогда же начались мои выступления. Дело в том, что в юности я рисовал афиши в геническом кинотеатре, что давало мне возможность помногу раз смотреть прекрасные черно-белые фильмы с замечательными актерами — Иваном Мозжухиным, Верой Холодной, Ольгой Чеховой и зарубежными: Конрадом Фейдтом, Лилиан Гиш, Эмилем Яннингом и другими.
Теперь я вспоминал не только фабулу, но и подробности игры актеров, мизансцены и пр. Я рассказал, изображая голосом героев и события, один фильм, помню, это был «Кошмар» с Мозжухиным. Меня очень хорошо слушали и на следующий вечер попросили продолжать. И так из вечера в вечер.
Еще я читал стихи Лермонтова, Пушкина, Маяковского, Есенина — что помнил. Выступали и другие. Среди офицеров был один актер, он читал отрывки из своих ролей. Эти вечера помогали нам не сломаться под гнетом страданий и унижений лагерного существования.
Время шло. По мере продвижения нашей армии на запад, отношение к нам изменялось к лучшему, и даже некоторые из лагерного начальства стали заискивать перед нами. В наш барак-инкисору — наведывался офицер охраны, по виду болгарин, он сносно говорил по-русски и уверял в своем хорошем отношении. Действительно, он велел дать нам чаканы — циновки (до этого мы спали на голых досках) и заменил солдат варты, которые не упускали случая поиздеваться над заключенными, на более лояльных. Несколько раз в разговорах с нами он повторял: «Вот придет маршал Тимошенко, что я ему скажу?»
На Пасху в наш барак пришел сам начальник лагеря — колонель (полковник) со священником. Батюшка с лучшими намерениями подходил к каждому заключенному, бормотал слова молитвы и протягивал крест для лобызания, но мы все выросли в безбожии и демонстративно отворачивались от служителя церкви. Благостное настроение было сорвано, колонель со словами «маимаре бандиты» (большие бандиты), сдобренными отменной матерной бранью — этим исчерпывались его познания в русском — пошел к выходу, за ним семенил обиженный батюшка.
Примерно в феврале-марте 44 г. в лагерь прибыла большая группа людей в штатском. Это были заключенные из одесской сигуранцы, которых отправили сюда ввиду стремительного наступления советской армии на одесском направлении. Среди них был, как я узнал уже после войны, первый секретарь одесского подпольного обкома партии Александр Петровский — человек трагической судьбы.
В подпольную группу Петровского входила подруга моей жены Татьяна Дубовская и ее сестра Ольга. Два с половиной года оккупации Одессы были для них ежедневным риском для жизни, но была гордость за то, что их труд служит общему делу разгрома фашизма. Они ждали освобождения города как самого большого праздника, но он обернулся для них бедой. Всю группу арестовали. Петровского, который был к тому времени освобожден из Калафата, приговорили к расстрелу, остальных осудили на разные сроки. Только после разоблачения культа личности и политики массовых репрессий подпольщикам вернули доброе имя и гражданские права. (...)
Однажды — это было в середине апреля — дверь барака распахнулась, и в ней показался мужчина в жандармском мундире, лет 65-ти, высокий, крепкий, с обветренным лицом и прямым взглядом все еще голубых глаз.
— Здорово, братцы, — приветствовал он нас по-русски.
Я подумал, что ему гораздо больше подошел бы матросский бушлат и бескозырка с ленточками.
— Я слыхал, среди вас есть одессит? — продолжал он.
Я подошел к нему.
— Давай, хлопче, поговорим за Одессу, знаешь ли ты, что русские с треском выгнали оттуда проклятых фрицев?
Мы сели с ним в сторонке, он угостил меня сигаретой, И долго разговаривали, как старые друзья.
Первое впечатление меня не обмануло — он, действительно, оказался матросом — да откуда — с легендарного броненосца «Потемкин»! О подвигах команды этого корабля нам рассказывали в школе, знаменитый фильм Эйзенштейна «Броненосец Потемкин» мы, мальчишки, смотрели много раз, и вот теперь я разговаривал с участником этих событий... Фантастика!
После подавления восстания, в 1905 году, команда корабля отказалась сдаться на милость победителя и увела его к берегам Румынии. Многие моряки, и мой собеседник в их числе, так никогда и не вернулись на родину.
— Ты знаешь, хлопче, — сказал он мне, — я долго плавал и видел много красивых городов, но прекраснее Одессы, уверяю тебя, нет город на всем белом свете. Когда мы уходили из Одессы в тот раз, я долго стоял на корме и видел колоннаду Воронцовского дворца и Дюка, мне казалось, что это он мне протягивает руку в приветствии. Не думал я, что вижу эти берега в последний раз... Скажи мне, я слышал, что большевики сшибли памятник Екатерине, ну и бог с ней, а Дюк, он-то остался? И каков сейчас Приморский бульвар?
Я заверил его, что памятник Дюку де Ришелье на месте, а бульвар еще краше прежнего. (...)
Прощаясь, он сказал, что ни с одним другом он не испытывал такой радости от беседы... Оставил мне пачку табаку и два яблока — и исчез, как и появился, внезапно...
23 августа 1944 г., когда наша армия уже входила в Румынию, там произошло народное восстание, фашистское правительство Антонеску было свергнуто, и румынская армия обратила оружие против гитлеровской Германии, завязались бои между бывшими союзниками.
Немецкие части, разгромленные в Югославии, уходили по Дунаю и обстреливали лагерь в Калафате, была угроза его уничтожения. Тогда комендант лагеря, под покровом темноты, построил всех военнопленных в колонну и повел нас навстречу Советской армии.
Мы шли всю ночь, а утром произошла долгожданная встреча с частями 2-го Украинского фронта."

[NETSLOV]

хорошие мемуары-цепляют!

[Manstein]

4 сверху или 2 снизу это мой родной дед..отвоевал всю оборону одессы..потом под севастополем в плен попал.говорил,что с крыма в румынию пешком гнали..был офицером,но записался рядовым,что бы не расстреляли.

Прикрепленные файлы

•  fullimage.jpeg   342,47К   1 Количество загрузок:

[NETSLOV]

ничего себе..вот так совпадение...

так распиши,может дед что рассказывал ,может фотки есть?

[Manstein]

да нет..умер дед.рассказывал,что работали в плоих условиях..кучу болячек там нажил

[NETSLOV]

мой прадед попал в плен в Одессе ,в арьегарде оставался,при отступлении-командир отправил его домой,дома в Одессе двое детей и жена оставалась,потом через пару дней соседи сдали румынам.

мостил дороги до 44го в молдавии..и почти до смерти ходил на приём в КГБ по повесткам.

[Walera-VMF]

Хорошая тема. Первый источник где узнал численность (пусть неполную) наших пленных у румын.
Возможно когда то напишут и о наших потерях под Одессой. и о количестве взятых здесь наших пленных. Может и скольких из них убили,

По пароходу у Бургаса и по пароходу у села...(точно не помню) Одесской обл. нужно сверить даты их гибели.
Есть вероятность что это пленные именно с под Одессы. Как мне рассказывала ныне покойная тетя, они возили еду по трем лагерям в Одессе. Он таки был тут не один и даже не три. поздней осенью 41 или зимой 42 (к сожалению тогда не запомнил точно) в лагерях в одну ночь стало пусто. Охрана говорила что пленных отправили в Румынию. Через время эти лагеря заполнили нашими пленными с Крыма.

Лагерь №10 это не Корбены а Корбень. Не знаю почему его так называют, в румынских документах он называется Александрия-10.

Возможно кому то пригодится. Из того что мне удалось выяснить.
Погибших пленных этого лагеря хоронили как минимум  на 2-х кладбищах.
1-в одиночных могилах возле старой церкви села Корбень.
2-в могилах ? возле села Оэшти.

Вероятно в период между 1944-1948гг всех (не уточнял) погибших в Корбень перезахоронили в городе Питешти в восьми братских могилах.
Говорят это родина Антонеску...
Там лежит прах и моего деда Ковальчук Ильи Пантелеевича,1904г.р. попавшего в плен под Одессой и погибшего там 01.02.1942.
В двух документах румын числился рядовым 25 полка, в одном - 95. Вероятно так они обозначали номера наших дивизий.
Однако в ЦАМО ответили когда то что документов 25-й у них вообще нет. Видно с годами кое-что (хоть и  частично) все же раскопали.

Однажды в одном рапорте лейтенанта о потерях после очередного боя под Одессой прочел фразу "когда наша атака была остановлена контратакой румын ...бойцов оставлены на  занятой врагом территории". Умнейший человек написал сие выражение.

Вечная память и Царствие небесное всем погибшим защитникам Родины.

[OlgaS]

Мой  дед  был  в  лагере  Галац. Был  взят  в плен в  августе 1941 года. Рассказывал,  что  до  освобождения  работал  на  сельхоз работах.  Спасибо  вам  за  тему!  В  интернете  крайне мало  информации  о  лагерях  военнопленных  в  Румынии.

[Дуланаки-Скарлато]

мой прадед попал в плен в Одессе ,в арьегарде оставался,при отступлении-командир отправил его домой,дома в Одессе двое детей и жена оставалась,потом через пару дней соседи сдали румынам.

мостил дороги до 44го в молдавии..и почти до смерти ходил на приём в КГБ по повесткам.

А в каком году умер твой дед...если не секрет?

[NETSLOV]

Прадед,точно не помню,толь 73
Й толи 75й

[NETSLOV]

Хорошая тема. Первый источник где узнал численность (пусть неполную) наших пленных у румын.
Возможно когда то напишут и о наших потерях под Одессой. и о количестве взятых здесь наших пленных. Может и скольких из них убили,
По пароходу у Бургаса и по пароходу у села...(точно не помню) Одесской обл. нужно сверить даты их гибели.
Есть вероятность что это пленные именно с под Одессы. Как мне рассказывала ныне покойная тетя, они возили еду по трем лагерям в Одессе. Он таки был тут не один и даже не три. поздней осенью 41 или зимой 42 (к сожалению тогда не запомнил точно) в лагерях в одну ночь стало пусто. Охрана говорила что пленных отправили в Румынию. Через время эти лагеря заполнили нашими пленными с Крыма.
Лагерь №10 это не Корбены а Корбень. Не знаю почему его так называют, в румынских документах он называется Александрия-10.
Возможно кому то пригодится. Из того что мне удалось выяснить.
Погибших пленных этого лагеря хоронили как минимум  на 2-х кладбищах.
1-в одиночных могилах возле старой церкви села Корбень.
2-в могилах ? возле села Оэшти.
Вероятно в период между 1944-1948гг всех (не уточнял) погибших в Корбень перезахоронили в городе Питешти в восьми братских могилах.
Говорят это родина Антонеску...
Там лежит прах и моего деда Ковальчук Ильи Пантелеевича,1904г.р. попавшего в плен под Одессой и погибшего там 01.02.1942.
В двух документах румын числился рядовым 25 полка, в одном - 95. Вероятно так они обозначали номера наших дивизий.
Однако в ЦАМО ответили когда то что документов 25-й у них вообще нет. Видно с годами кое-что (хоть и  частично) все же раскопали.
Однажды в одном рапорте лейтенанта о потерях после очередного боя под Одессой прочел фразу "когда наша атака была остановлена контратакой румын ...бойцов оставлены на  занятой врагом территории". Умнейший человек написал сие выражение.
Вечная память и Царствие небесное всем погибшим защитникам Родины.

https://www.obd-memo...нтелеевич&y=&r=

[Walera-VMF]

Да, спасибо я знаю за эти документы на моего деда, еще когда ОБД-Мемориал только начал выкладывать в сеть. Первые же сообщения получил с Подольска и Красного Креста еще в 1984г. Но вот что интересно у них же на ОБД имеются данные и о перезахоронении, однако они не приобщаются к общим данным на погибшего а лежат "отдельным пластом". Не зная о них  не познаешь истины в последней инстанции.

Вот кстати могильный камень с братской могилы №6 на кладбище в Питешти (Румыния)
Фотоархив В.С.Ковальчук.

Прикрепленные файлы

•  мог. 6. Илья Ковальчук 4 Питешти.JPG   344,1К   1 Количество загрузок:

[Walera-VMF]

Вообще парни хоть не к месту но  скажу что что порою вера в Господа  Бога все же имеет Силу!
 

Вот Вам пример №2 - о последнем захоронении  моего деда Ильи Пантелеевича получил уведомление ровно в Святой Вечер!
 

А вот пример №1 - мой второй дед Гавриил Филиппович был тоже в "арьергарде". Потом добрался домой его выдали и с гурьбой таких же выданных и пойманных вывели на обрыв где то у 411 батареи. Командовал какой то румынский лейтенант. Дед чувствуя последний миг жизни повернулся к востоку и стал креститься. В это время прибегает  капитан(?) румынский, с аксельбантом, в белых перчатках и тормозит расстрел. Его командир оказывается находился у одного из ближних строений и увидел крестящегося перед расстрелом. Говорит деду - христианин?. Дед немного понимал по молдавски, отвечает - да. Румын - унде комунисте, унде жидане? Дед отвечает что все славяне и христиане. Румын подходит в лейтенанту и перед строем наших и строем румын бьет тому перчатками морду. Потом дал 2-х часовых и отправил в лагерь на Болгарскую.

Я с той поры как узнал об этом случае в Бога веровать точно стал. Так что да будет Господь ВСЕМОГУЩ!

Вот последнее место пристанища моего деда. Кстати в этом лагере были еще одесситы и жители области.
Фотоархив В.С.Ковальчук.

Прикрепленные файлы

•  Ковальчук Илья.JPG   370,28К   1 Количество загрузок:

[Walera-VMF]

Всего в данном захоронении 8 братских могил. Как я понимаю во всех (кроме №6) захоронениях лежит по 20 человек. НГО нижние фамилии не везде видны.

Я не спец парни в загрузках так что напишите открывается сноска или нет.

Прикрепленные файлы

•  Братская могила в Питешти.doc   91К   17 Количество загрузок:

[Катерина]

[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Судьба советских военнопленных-евреев во Второй мировой войне: воспоминания и документы" позволяет расставить многие точки над "i" в этом вопросе:[/color]

[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]"Румыния выступала как типичный младший союзник, или сателлит, согласовывавший с Берлином практически каждый свой шаг как в румынской оккупационной зоне (Транснистрия), так и в самой Румынии . В полной мере это относилось и к содержанию и трудовому использованию советских военнопленных , а также к принудительному труду мирных советских граждан на территории Румынии .[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Во всех оперативных вопросах военного партнерства с Румынией немецкое доминирование было совершенно очевидным. За исключением битвы за Одессу, продолжавшейся до середины октября, когда румынские войска вели самостоятельную наступательную операцию, они были полностью сынтегрированы в немецкие вооруженные силы (например, в Крыму или на Сталинградском направлении).[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Планом «Барбаросса» предусматривалось следующее распределение зон ответственности за взятых в плен красноармейцев: за территорию Рейха и Генерал-Губернаторство отвечала ОКВ, а за оперативную зону в СССР и Румынию — ОКХ, представленная в Румынии Германской миссией сухопутных войск (Deutsche Heeresmission Rumänien). Заметьте, не союзная румынская армия, а связующий ее с вермахтом немецкий орган.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Так оно было и на самом деле. Вопросы о судьбе красноармейцев, взятых в плен на востоке общими усилиями вермахта и румынской армии или усилиями одной только румынской армией, решались не в Бухаресте, а в Берлине.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Территории, оккупированные немецкими и румынскими войсками, составили впоследствии три губернаторства, из которых два (аннексированные в 1940 г. СССР) были присоединены к Румынии — Бессарабия и Северная Буковина, а третье — Транснистрия со столицей в Одессе — было передано под румынский протекторат по Тираспольскому договору от 30 августа 1941 г. (это было своеобразной компенсацией Румынии за большую часть Трансильвании, которую ей пришлось уступить в 1940 г. Венгрии).[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;](...)[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Согласно энциклопедическому словарю «Румынская армия во Второй мировой войне (1941–1945)», выпущенному в Бухаресте в 1999 г., за период между 22 июня 1941 г. и 22 августа 1944 г., т. е. за время боевых действий между советской и румынской армиями, румыны взяли в плен 91060 советских военнослужащих.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Военнопленные поступали из зоны действия румынской армии, в частности, 21 тыс. прибыла из Транснистрии и 19 тыс. из Крыма. Около 2 тыс. военнопленных было на судне, потопленном советской подлодкой в районе Бургаса, и лишь 170 из них спаслись.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Из 91060 советских военнопленных 13 682 чел. было отпущено из плена (румыны — а скорее всего, румыны и молдаване — из Северной Буковины и Бессарабии; немцы-фольксдойче передавались немецкой стороне и, скорее всего, не регистрировались), 82 057 доставлено в Румынию , 3331 бежал и 5223 (или 5,7 %) умерло в лагерях. Это несоизмеримо малая величина по сравнению со смертностью советских военнопленных в финском и, особенно, в немецком плену.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Для советских военнопленных было создано 12 лагерей, из них два лагеря находились вне Румынии — в Тирасполе и Одессе. В самой Румынии находилось, по утверждению румынских историков, 10 лагерей, однако перечень лагерей, хотя бы раз упоминаемых в их тексте, несколько превосходит это число. Это: Слободзия, Владень, Брашов, Абаджеш, Корбень, Карагунешт, Дева + Индепенденца, Ковулуй + Майя, Васлуй, Дорнешти, Радоуть, Будешти, Фельдиора, Боград и Ригнет[85].[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Отвечала за военнопленных Gas Kommando der Streitkräfte für Innere Verteidigung под командованием генерала Харитана Драгомиреску. Охранялись лагеря румынской жандармерией численным составом, по состоянию на 1 августа 1942 г., в 4210 чел. (216 офицеров, 197 унтер-офицеров и 3797 солдат).[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Условия жизни в лагерях, в соответствии с международным правом, существенно разнились для офицеров и солдат: первые жили в каменных домах, вторые — в деревянных бараках, а осенью 1941 г. — частично и на земле, под открытым небом (печи для бараков получили только в 1942 г.). В медицинском отношении лагеря для советских военнопленных обслуживало более 150 врачей — 6 румынских, 66 еврейских и 85 советских .[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Из 5223 умерших — всего лишь 55 офицеров и 6 младших офицеров. Остальные — солдаты, причем больше всего умерло в Будешти (938 чел.), Вулкане (841), Васлуе (799) и Фельдоаре (738). Среди причин смертности — тиф (1100 чел.), несчастные случае на работе (40 чел.), то же при побеге — 18 чел. Всего 12 чел. было расстреляно, и 1 покончил с собой.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]О том, какой ад на самом деле стоит за «лидерством» по смертности лагеря в Будешти, рассказал один из его узников — Дм. Левинский. Плененный в июле 1941 г. под Березовкой немцами, он был доставлен в сборный пункт под Кишиневом, оттуда, в августе, в Яссы, а в октябре — в пересыльный лагерь в Будешти (сначала в карантин, а потом в основной лагерь), причем во всех трех случаях лагеря охранялись немцами.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]«Сущность понятия „пересыльный“ лагерь мы быстро поняли: здесь нас никто не избивал и, тем более, специально не убивал, но невероятные условия, которые ожидали нас, вызвали зимой 1941–1942 г. большую смертность среди военнопленных , что позволило приравнять этот лагерь к „лагерям уничтожения врагов третьего рейха“. С такими местами многим из нас тоже предстояло познакомиться. А в этом лагере все было предельно просто: тебя не убьют — ты умрешь сам. Если выживешь — твое счастье, а если нет — таков твой рок. Изменить эти условия мы не могли.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Первое время, около месяца, нас держали в „карантине“: в огромном высоком бараке без окон и дверей. Похоже, что это помещение использовалось ранее для хранения сена или соломы. Снаружи барак опоясывала колючая проволока. Нами никто не „управлял“, мы были никому не нужны и могли всласть валяться на земле и балагурить. Но вскоре жизнь в бараке сделалась пыткой.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Наступил ноябрь, а с ним пришли холода. Эта зима обещала быть морозной даже на самом юге Румынии . Барак насквозь продувался — ворот не было. Внутри барака сперва образовались ледяные сосульки, а затем и настоящие айсберги. Холод стал вторым врагом после голода. Согреться можно было только прыганьем, но на это не хватало сил — мы постепенно превращались в дистрофиков. Рацион ухудшался и уменьшался с каждым днем. У многих появились желудочно-кишечные заболевания. Другим грозил конец от воспаления легких. Развились фурункулез, сыпь, различные флегмоны, кровавый понос, чахотка — все не перечислить. С наступлением морозов начались обморожения конечностей. Как ни странно, но косившую всех смерть большинство встретило спокойно, как должное: не надо было попадать сюда![/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]В середине ноября, когда нас становилось все меньше и меньше, и жить из-за наступивших морозов стало совсем невозможно, нас перевели в основной лагерь, посчитав, что карантин свое дело сделал…[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Бараки в основном лагере были деревянными, одноэтажными, небольшими. В них обычно размещалось не более 200 человек, но с каждым днем живых становилось все меньше. На дощатом полу лежали стружки и опилки, на которых мы спали. На день полагалось эти стружки сгребать в угол, чтобы не ходить ногами „по кровати“.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Узнали еще одного врага — тифозную вошь. Это было ужасно: за короткое время противные твари расплодились в таком количестве, что куча стружек в углу барака шевелилась. Создавалось впечатление, что в куче больше вшей, чем стружек. За ночь мы по многу раз вставали, выходили из барака на улицу, сдергивали с себя одежду и с остервенением вытряхивали кровососущих тварей на снег, но их было столько, что сразу избавиться от них мы, естественно, не могли. Поэтому приступали ко второму этапу очищения: мы долго и настойчиво давили теперь тех, что попрятались в швах белья и одежды. Так продолжалось каждую ночь, но такую роскошь могли себе позволить не все, а только те, у кого еще оставались силы, и не наступило полное безразличие ко всему с одним лишь ожиданием смерти-избавительницы. У тех, кто надеялся обеспечить себе спокойную ночь, на „вошебойку“ полностью уходило дневное время.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Температура воздуха в бараках — уличная. Мы погибали от холода, а насекомые были настолько живучи, что казалось — они совсем не боятся мороза.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Это мы согревали их своим телом, отдавая последнее тепло.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]К нам вплотную подобрался сыпной тиф. Уже метались люди в горячке, а мы не понимали, что это за болезнь. Думали — простуда или воспаление легких, или что-нибудь еще. По молодости лет мы не сталкивались с сыпным тифом…[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Спали мы на полу, на стружках, вповалку рядами, тесно прижавшись друг к другу для тепла. Утром проснешься, а сосед уже „стучит“ — за ночь умер и к утру окостенел. Каждую ночь смерть забирала чьи-нибудь жизни. Утром мы выносили тела умерших и складывали их в водосточной канаве, идущей вдоль барака. Там трупы копились в течение недели, высота таких „могил“ достигала окон барака.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Трупы обычно раздевали — одежда нужна живым… Раз в неделю накопившиеся вдоль бараков тела мы должны были относить метров за 100 в сторону и укладывать рядами друг на друга в специально вырытые траншеи. Каждый ряд посыпался хлорной известью, а затем клали следующий ряд, и так продолжалось всю зиму…[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]А, в общем, мы настолько привыкли к лежащим вокруг бараков обнаженным телам соотечественников, что перетаскивание трупов казалось рядовой работой, и конец всем ясен. К чему эмоции?».[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Уже одна эта цитата заставляет серьезно усомниться в полной достоверности декларированной и сравнительно благополучной 6-процентной смертности среди советских военнопленных в Румынии . «Подозрения» перерастают в уверенность после знакомства с некоторыми документами Красной Армии, освобождавшей Румынию .[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Так, в «Акте о злодеяниях немецко-румынских фашистских захватчиков в лагере советских военнопленных (лагерь Фельдиора, уезда Брашовского, Румыния )» говорится о 1800 замученных и погибших военнопленных, что в 2,5 раза превышает официальную румынскую цифру (738 чел. — см. выше). Согласно этому документу, датированному 7-13 сентября 1944 г., комендантом лагеря был румын Иона Ницеску, а начальником карательной секции — немец, лейтенант Порграц. Охрану лагеря несла рота румынских жандармов в 120 чел., вооруженная винтовками и дубинками (на вышках по периметру лагеря, обнесенного колючей проволокой, стояли пулеметы). Умершие, замученные и убитые военнопленные сбрасывались в яму у шоссейной дороги Владени-Фадераш вблизи строительства тоннеля.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]«За малейшее нарушение, — читаем в этом „Акте“, — военнопленных наказывали „карцером“ на 2–3 суток (карцер состоял из ящика наподобие шкафа площадью на одного человека с окошками), человек от изнурения выл как животное, каждый проходящий жандарм бил его палкой.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Бежавшие из лагеря задерживались, подвергались избиению, в одном случае одноразово по 40 дубинок по голому телу, в другом случае — по 15 дубинок в каждой секции (бараке. — П.П.), после чего заключались в сырой подвал на 20 суток, а впоследствии предавались суду и осуждались на каторжные работы или к расстрелу. Так, были избиты и преданы суду военнопленные Шейко, Губарев и другие…»[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Советские военнопленные в Румынии активно привлекались к принудительному труду. В том же румынском источнике говорится о примерно 21 тыс. горных рабочих из их числа (ср. ниже со сведениями о гражданских рабочих). По состоянию на начало января 1943 г., работали 34145 советских военнопленных , на начало сентября 1943 г. — 15098, а по состоянию на август 1944 г., когда в Румынию , по всей видимости, стали вывозить шталаги из Украины, — 41791 чел., причем 28092 из них работали в сельском хозяйстве, 6237 в промышленности, 2995 в лесоводстве, 1928 в строительстве и 290 на железных дорогах.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Об условиях их трудового использования повествует вышеупомянутый «Акт»: « Советские военнопленные , раздетые, голодные, истощенные и больные работали по 12–14 часов в сутки. Отстающие в работе подвергались избиению дубинками (палками). Советские люди работали на холоде без обуви и одежды, приспосабливали себе обувь из соломы, для отепления тела под рубаху набирали солому. Жандарм, заметивший это, соломенную обувь отбирал, солому из рубахи вытряхивал, а военнопленного избивал дубинками… За невыход на работу больные военнопленные заключались в подвал на 10–20 суток без права выхода на воздух и выдачей 150 грамм хлеба и воды на сутки».[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Особенным издевательствам подвергались евреи: они содержались отдельно, и над ними, как сказано в документе, «не было предела издевательств». Одного военнопленного — по фамилии Голва (или Голка) — администрация лагеря признала за еврея и утопила в уборной.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Таким образом, геноциидальные приказы Кейтеля и Гейдриха, направленные на выявление в массе военнопленных и немедленное уничтожение выявленных при этом евреев, действовали и в зоне ответственности румынской армии, причем чуть ли не до самого конца ведения ею боевых действий.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]И тем не менее, в отличие от Германии, Румыния отказывала советским военнопленным не во всех правах, вытекающих из международного статуса военнопленных . Лагеря для советских военнопленных пусть редко, но посещались представителями МКК. Так, 1 июля 1942 г. лагеря № 4 Васлуй и № 5 Индепенденца посетил нунций монсеньор А. Касуло, посол Ватикана в Бухаресте и, по совместительству, представитель МКК, а 14 мая 1943 г. делегация МКК из Женевы (Ed. Chaupissant, D. Rauss) посетила лагеря Бухарест, Майю, Калафат и Тимишоара. Не запрещалась им и почтовая переписка — правда, весьма ограниченная: представителям МКК было передано более 2000 открыток (правда, из них всего 200 открыток пришлось на период до 1 июля 1942 г.). Начиная с 1943 г. стали выходить и специальные газеты для военнопленных : одна на русском и одна на армянском языке.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]По состоянию на 23 августа 1944 г., в румынских лагерях оставалось 59856 советских военнопленных , из них 57062 солдата.[/color][font="Arial, sans-serif;color:rgb(57,57,57);"][font="verdana, sans-serif;"]По состоянию на 23 августа 1944 г., в румынских лагерях оставалось 59856[/font][/font][font="Arial, sans-serif;color:rgb(57,57,57);"][font="verdana, sans-serif;"] советских  военнопленных [/font][/font][font="Arial, sans-serif;color:rgb(57,57,57);"][font="verdana, sans-serif;"], из них 57062 солдата. Их национальный состав, согласно тому же источнику, выглядел следующим образом:[/font][/font]
[color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Таблица 1 Национальный состав[/color][/font][color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"] советских  военнопленных  в  Румынии [/color][/font][font="Arial, sans-serif;color:rgb(57,57,57);"][font="verdana, sans-serif;"].[/font][/font]

[color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Национальности[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Чел.[/color][/font] Процент       [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Украинцы[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]25533[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]45,7[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Русские[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]17833[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]31,9[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Калмыки[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]2497[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]4,5[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Узбеки[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]2039[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]3,6[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Туркмены[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]1917[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]3,4[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Грузины[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]1600[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]2,9[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Казахи[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]1588[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]2,8[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Армяне[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]1501[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]2,7[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Татары[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]601[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]1,1[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Евреи[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]293[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]0,5[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Болгары[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]186[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]0,3[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Осетины[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]150[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]0,2[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Айсоры[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]117[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]0,2[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]Прочие[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]1[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]0,0[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]ИТОГО[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]55 856[/color][/font] [color=rgb(57,57,57);][font="verdana, sans-serif;"]100,0[/color][/font]

[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Обращает на себя наличие в таблице военнопленных лиц еврейской национальности. Трудно сказать, основываются приводимые данные на материалах регистрации военнопленных или на их заявлениях после освобождения (скорее второе, чем первое).[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Однако бросается в глаза, что вышеприведенная цифра количества советских военнопленных в Румынии накануне ее капитуляции (55 856 чел.) почти вдвое превышает число советских военнопленных , репатриированных из Румынии в СССР, — 28 799 чел. (по состоянию на 1 марта 1946 г.).[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]В чем тут дело? Объяснение за счет невозвращенцев тут явно не работает, поскольку речь идет о территории, контролировавшейся СССР. По этой же причине отпадает и объяснение саморепатриацией, хотя некоторые военнопленные из числа жителей близлежащих молдавских районов и украинских областей, возможно, и предприняли такие попытки, благо специальной репатриационной службы и лагерной инфраструктуры на этот момент времени еще не существовало (она возникла только в октябре 1944 г.). Скорее всего, часть пленных красноармейцев заново призвали в Красную Армию, а часть воспользовалась тем, что в их лагерях румыны содержали также и гражданских лиц и объявили себя на советской регистрации не военнопленными , а гражданскими лицами.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Кроме того, как выясняется, и сама румынская администрация практиковала официальный перевод советских военнопленных из статуса военнопленных в гражданский, чего, после ноября 1941 г., почти не делали немцы. Так, 1 марта 1944 г. из плена было отпущено 9495 чел., в том числе 6070 румын из Сев. Буковины и Бессарабии и 1979 румын из Транснистрии, 205 немцев, 693 чел. с территории восточнее Буга, 577 несовершеннолетних (моложе 18 лет) и 963 инвалида."[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]________________________________________[/color][color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]________________________________________[/color][color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]___________Павел Полян, Арон Шнеер.[/color]
[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Источник: [/color]http://lib.rus.ec/b/435931/read

[color=rgb(64,64,64);font-family:Arial, sans-serif;]Карточка учета советских военнопленных из архива румынского лагеря №6, Калафат, не ранее 1943 г.[/color]

Добрий день. Спасибі за інформацію. Мій дідусь попав в полон під Одесою 23.08.1941 року. Потім його відправили в лагерь Галац № 3 (Румунія), можливо в інший лагерь  № 17 Тімішоаре. Знаю, що в жовтні 1944 року був звільнений з полону 53 армією. Подальша доля невідома. Тома ( Томма) Петро Якович, 22.06.1912 року народження, с. Солонці Миргородського району Полтавської області.  Якщо хтось знайде ще якусь інформацію, буду  вдячна.

[Катерина]

Мой  дед  был  в  лагере  Галац. Был  взят  в плен в  августе 1941 года. Рассказывал,  что  до  освобождения  работал  на  сельхоз работах.  Спасибо  вам  за  тему!  В  интернете  крайне мало  информации  о  лагерях  военнопленных  в  Румынии.

Доброго дня. Мій дідусь теж 23.08.1941 року попав в полон і був відправлений в м. Галац (лагерь № 3).Служив у 27 залізнодорожному батальоні у м. Харкові, звідти і попав на фронт.  На обд меморіал знайшла карточку радянського полоненного із інформацією про дідуся. У жовтні 1044 року він був серед звільнених радянськими військами. Далі доля його невідома.  Тома Петро Якович, с. Солонці  Миргородського району Потавської області.

[maxg]

 

Доброго дня. Мій дідусь теж 23.08.1941 року попав в полон і був відправлений в м. Галац (лагерь № 3).

мой попал в плен 19.08.1941 ,лагерь 3 Галац