ОККУПАЦИЯ
70-летию со дня начала Великой Отечественной войны посвящается
( Воспоминания фронтового шофёра, личного водителя генерала Василия Сталина,
Ильченко Михаила Васильевича).
Записано по следам личной беседы с Михаилом Васильевичем 12.02.2011
Когда началась Великая Отечественная война, мне было тринадцать лет. Мой отец в то время был начальником пожарной охраны оперного театра. По возрасту ( он родился в 1888 году) и из-за старой болячки его в армию не взяли. В конце июля 1941 года немцы начали регулярно бомбить Одессу. В это время мы жили на Пушкинской 13 кв. 1. Во время бомбёжки 22 июля 1941 года наш дом оказался разрушенным, хотя квартира, в которой когда-то жил А.С.Пушкин, уцелела. Не пострадала и наша квартира, которая находилась прямо под ней, и никто не погиб. Моя мама Эмилия Оттовна Розенталь лежала в постели с поломанной ногой. Правда, после этой бомбёжки папа редко ночевал дома и меня забрал в оперный театр.
В пожарной команде было 7 человек. Они круглосуточно дежурили в театре. Мои товарищи и я помогали им нести дежурство и сбрасывать зажигательные бомбы, если они попадали на крышу театра. Немцы неоднократно пытались бомбить оперный театр, но, к счастью, безуспешно.
В начале октября 1941 года наши войска начали уходить из Одессы. Директор оперного театра Снибровский Даниил Иванович вызвал моего отца, вручил ему огромную сумму денег и сказал:
- Раздай эти деньги и всё имущество работникам театра. Здесь ваша зарплата за восемь месяцев вперёд до мая 1942 года. К этому времени наши войска вернутся в Одессу.
Папа раздал деньги, составил ведомости, и передал их Даниилу Ивановичу. Когда директор театра собрался уехать из Одессы, папа поручил мне помочь ему доставить вещи в порт. Я помог Снибровскому Д.И. добраться до порта и занести его вещи на крейсер
« К.Е. Ворошилов». Матросы крейсера предлагали мне остаться на борту корабля, но папа мне строго настрого приказал вернуться, и я не смел ослушаться. Рано утром 16 октября наши корабли ушли и где-то в 16-00 того же дня на улицах Одессы появились первые румынские солдаты в жёлтой униформе. Вдоль улиц Пушкинской и переулка Чайковского были вырыты траншеи, в которых защитники Одессы собирались отстаивать каждую улицу и каждый дом, но приказ Верховного главнокомандующего И.В.Сталина всё изменил. Кроме того, поперек улицы Ришельевской были возведены баррикады. Румынские солдаты тщательно обследовали и траншеи и баррикады. Они, крадучись, двигались вдоль траншей, предварительно щедро полив их огнём из автоматов и винтовок и забросав гранатами. Вслед за румынами на площади перед оперным театром появились немецкие мотоциклисты в касках и с автоматическими винтовками в руках. На каждом мотоцикле с коляской стоял ручной пулемёт. За рулём и в прицепе каждого мотоцикла восседали мордатые, откормленные немецкие солдаты и фельдфебели. На них были надеты мрачные серые прорезиненные плащи и большие мотоциклетные очки. Они разбили свой лагерь в районе краеведческого музея и, не сходя с мотоциклов, настороженно осматривались по сторонам. Вскоре перед оперным театром остановилась легковушка и машина с румынскими солдатами. Немцы тут же куда-то уехали. Из легковой машины вышел представительный мужчина в кожаном коричневом плаще и лайковых перчатках. На его голове красовалась фуражка цвета спелой вишни и с королевской эмблемой на высокой тулье. За ним в отдалении поспешали другие чиновники, одежда которых почти не отличалась от одежды шефа. Отец и его пожарные оставались на своих постах, не снимая формы. Отец знал, что пожарных никто и никогда не трогает, как и медработников.
Чиновник со свитой поднялся на ступени театра, упёрся в грудь отца острым наконечником трости и, коверкая слова, спросил :
-Ты ест болшевик?
-Я есть пожарный оперного театра, - в тон ему ответил отец.
- Мы первый раз в жизни видим такой униформа, с топориком на боку*, - заявил один из свиты чиновника.
-Это есть помпиер *, - пояснил он, обращаясь к шефу.
-Я есть Ваш городской голова. Менья зовут Пинтя – заявил старший из них и протянул отцу руку. Отец пожал его руку тоже. Когда-то он был чиновником международного отдела одесского главпочтамта и порядок знал.
-Я вижу, что Вы здесь есть старший и родились при царе. Вы помните, какая жизнь была при царе Николае? Вот такая жизнь будет и при нашей власти, - продолжил Пинтя. –Какие будут у вас вопросы.
-Господин голова, - не растерялся отец. – Что будет с нашими семьями и с нами? На какие средства нам жить?
Я стоял чуть в стороне и внимательно наблюдал за оккупантами.
-А у вас есть советские денги? – вопросом на вопрос ответил тот. И, получив утвердительный ответ, заявил: - Я отдам приказ, чтобы вам поменяли советские денги на оккупационные марки в размере одной марки, за 20 советских рублей.
Конечно, это был откровенный грабёж, но деваться было некуда. На другой день сотрудники музея и пожарной охраны поменяли советские деньги на оккупационные марки, которые стали единственной валютой, которая признавалась на территории оккупированной Одессы. Правда, румыны пользовались и румынскими леями.
Вскоре в Одессу хлынули румынские бизнесмены. Они никогда не видели такого изобилия. Открылись магазины. Они были забиты товарами советского производства. Заработали рестораны и театры. В самых престижных района города открылись бордели.
Вскоре начались представления и в оперном театре. Отец продолжал оставаться начальником охраны театра. Ему даже разрешили пользоваться старым радиоприемником «СИ-235». На приемнике была наклейка, на которой было указано, каким диапазоном радиоволн имеет право пользоваться хозяин. Вопреки запретам мы с отцом пользовались приемником для получения информации о положении на фронте, переписывали её на бумагу, и я передавал исписанные листки начальнику управления порта Ткачевичу Александру Васильевичу. На базе этой информации он писал листовки, размножал их и я приносил их в театр. Потом мы с помощью моих друзей распространяли их. Румыны на всех углах кричали о том, что Ленинград (они называли его Санкт-Петербург) окружён, и Москва уже готова сдаться на милость фашистских войск. Наши листовки помогали жителям Одессы правильно ориентироваться в обстановке. Чтобы не привлекать внимание фашистов к оперному театру мы старались распространять листовки не в театре, а на привозе, в кинотеатрах и других местах скопления людей.
22 октября подпольщики взорвали штаб румынской армии, который располагался в здании дворца студентов на улице Маразлиевская. Уже 23 октября в городе начался жестокий террор. Румынская жандармерия и военные патрули вылавливали мужчин, начиная с 14 летнего возраста, и безжалостно уничтожала их. Как стало известно гораздо позже в целом за время отражения атак фашистской армии, осаждающей Одессу, в результате бомбёжек, массовых расстрелов и угонов молодёжи на работу в Германию погибло более 200 тысяч одесситов. В том числе: - угнано на работу в Германию – 65 тысяч взрослых и 22 тысячи детей, из которых выжили единицы.
Мне к тому времени уже исполнилось 14 лет, и я тщательно избегал встречи с патрулями. Я несколько раз попадал в облавы, но каждый раз удавалось избежать лап жандармов, помогло хорошее знание города.
В марте 1944 года вся румынская администрация была полностью заменена немцами. Чувствуя приближающийся конец фашистского режима в Одессе, немцы заминировали Одесский порт. Всё побережье от Ланжерона до Нефтегавани было оцеплено немецкими патрулями. Вся причальная линия длиной около 22 километров была разбита на секции, каждая из которых была нафарширована подрывными патронами с электрозапалами. Потом эти секции соединялись между собой электрическими цепями и были сведены в единую систему, которая позволила бы одновременно подорвать весь морской порт. Всего в причальную линию и портовые сооружения было заложено 180 тонн взрывчатки. Если бы немцам удалось выполнить свой замысел, то от порта могли остаться «рожки да ножки». Некоторые специалисты считают, что вся территория порта могла бы просто-напросто сползти в море. Только благодаря действиям патриотов, которых возглавил начальник управления порта А.В.Ткачевич, эта связь между отдельными секциями накануне дня освобождения Одессы была нарушена.
По его указаниям мой старший товарищ и я ночью прошлись вдоль траншей, в которых были зарыты электропровода. С помощью специальных крючков извлекали провода из траншей, вырезали из них по куску провода, и снова прятали концы в ещё рыхлую землю. Так нам удалось не только разрушить единую систему подрыва порта, но и обезвредить большинство секций. Когда немцы замкнули электрическую цепь, то сработали только секции, которые были ближе к пульту, но и они нанесли огромный ущерб Одесскому порту.
*Помпиер – пожарник (румынск.)
*Топорик пожарного до сих пор хранится в нашей семье.
