Григорий Дубовой
Марк
Так сложилось, что в 1948 году я жил и работал в Овидиополе вместе с моим отцом. Зимними вечерами, когда мы оба были свободны, отец рассказывал мне о своей жизни, о своей семье с дореволюционных времён и до войны.
Несчастье пришло в наш дом, как гром среди ясного неба, - начал свой рассказ отец.
– Твой дед ушёл утром на работу, а днём его привезли мёртвым. Сердечный приступ оборвал его жизнь. Этот день у меня остался в памяти навсегда. Мы, четверо старших детей, сидели на скамейке у стены комнаты. Мать с сестрёнкой на руках, которой было несколько месяцев от роду, стояла посреди комнаты в оцепенении и смотрела остановившимся взглядом в одну точку. Держась за юбку матери стоял Мордух, так тогда звали самого младшего сына уважаемого Шимона, моего отца, которого только что похоронили по обряду на еврейском кладбище. В комнату заходили родственники, друзья, знакомые покойного, выражая соболезнование Голде, твоей бабушке. Ей предстояло подымать шестерых детей, старшему из которых было четырнадцать лет, а младшей, Суре, несколько месяцев. Последним уходил брат Шимона, работавший с ним на одном заводе.
– Садись, Голда, в ногах правды нет и горю не поможешь. Народ вас любит и пропасть не даст. Но время сейчас тяжёлое, неустойчивое. Исааку придётся пойти работать. Я думаю, что мне удастся устроить его на работу. В свою бригаду грузчиков я его взять не могу, он ещё не окреп, но какую-то работу мы найдём.
На следующий день после этого разговора,старший сын Голды Исаак, мой отец, пошёл работать на маслобойный завод, старшая дочь взяла на себя обязанности помогать матери по хозяйству и учиться. Голда из сахара делала леденцы и продавала, освоила изготовление из ядрышек семян подсолнечника восточных сладостей, гозенаки. Так продолжила семья в труде и лишениях свою жизнь. Исаак стал старшим в семье, заменив отца. Все заработанные в бондарном цеху деньги отдавал матери, иногда, когда была какая-то подработка, оставался на вторую смену. Он очень любил свою семью, как и отец, заботился о младших и строго спрашивал с них за неполадки в учёбе.
Прошли годы. В 7 лет пошёл в школу и Мордух. Теперь его уже стали звать Марком. Мальчик был спокойный, смышлёный. В 1929году, после седьмого класса, он начал учиться в школе ФЗО при заводе им Октябрьской революции, ЗОР. Ранее этот завод принадлежал немецкому капиталисту Гену, на нём работал кузнецом один из братьев отца Лёва.
В том же году семью потрясает новое несчастье. Утонул брат Лёва. Отличный пловец, специалист по изготовлению шлюпок, яхт, байдарок во время купания с друзьями прыгнул из шлюпки - и не выплыл. Друзья не сумели его найти в воде и оказать помощь. Но Марк занятия не бросил. По окончании обучения он остался работать на заводе слесарем.
- Да, не в лучшее время родился Марк, - продолжал свой рассказ отец. - В 1915 году, когда родился он, мы не бедствовали. Нельзя сказать, что жировали, но пить, есть у нас было, да и крыша над головой была, правда, только кухня и комната, с «удобствами» на улице, но мы все помещались в этой квартире. На большую квартиру мы не имели денег, и хозяин дома Титеров лучшую не предлагал. Спустя три года отец умер, и мы, семь человек, жили здесь, пока каждый не встал на ноги.
Так эти рассказы подошли ко времени, которое я уже помнил. В городе в то время жить было тяжело. В семье уже двое мальчиков начали работать, но кроме еды нужно было, чтобы все были одеты, обуты. Это забирало много денег, их приходилось отрывать от еды. Когда старший в семье окреп и перешёл работать грузчиком, стало немного легче жить, но троих детей нужно было подымать. Дальше он женился, появилась своя семья, а спустя несколько лет его послала парторганизация работать в деревню, подымать сельское хозяйство. Основная тяжесть в содержании семьи легла на братьев Мишу и Марка. Мой отец с мамой помогали семье бабушки продуктами из своего хозяйства, но денег давать им не могли, зарплата была очень мала, ёё не хватало на нашу семью. Когда Марк занимался в школе, затем в ФЗО, в каникулы мама приглашала его к нам на недельку, другую. Да, что греха таить, уже работая на заводе, он часть отпуска проводил у нас. Мы его очень любили и чувствовали его любовь к нам. Эти приезды остались в моей памяти на всю жизнь. Запомнился один эпизод его приезда в село Раксоляны. Отец там работал председателем колхоза «Червоный интенсивник». Железнодорожная станция была от деревни порядка трёх километров. Когда Марк пришёл со станции, мы втроём заканчивали обедать и на десерт ели арбуз. Марк остановился у дверей:
– Как жалко, что я опоздал. Я так люблю арбузы, - сокрушённо сказал он.
– Слава Богу, ты сейчас всё любишь, Марочка, - сказала мама. - Ну кто начинает обед с арбуза? Я что-то таких не помню. Сейчас я налью таз воды, помойся с дороги, затем покушаешь обед и закусишь арбузом.
– А у вас ещё есть арбузы? - всерьёз спросил он.
– Для тебя найдётся.
– Смотрите, а то я съем сразу два, - уже шутя сказал он.
Пока он мылся мать поставила на стол тарелку борща, кашу с мясом, домашний хлеб. Описать невозможно с каким аппетитом он ел. Мама забеспокоилась, как бы ему не было плохо.
- Марочка не спеши, никто за тобой не гонится.
Когда он поел обед, мама велела занести арбуз, который лежал в спальне под кроватью. Это было самое холодное место в квартире. Мы арбуз не могли поднять, пришлось его вкатить. Марк поднял арбуз и поставил на стол. Мама отрезала два куска. Гость съел один и обнаружил, что уже не может доедать нарезанное. Он начал ослаблять брючный ремень. Мы с братом прыгали около него и говорили, что он заказал два арбуза, которые обязан съесть.
Да, город голодал. В деревне тоже досыта крестьяне не ели, но в тот период продукты крестьянам выдавал колхоз, в отличие от 1945года.
Марк очень много читал. В Одессе, на куске кухонной стены, висели стеллажи, на которых лежали политические книги, много томов Ленина, Маркса. Эти стеллажи были сделаны в основном Лёвой. Книгами пользовались все мужчины семьи. Однако, младший пользовался больше всех. Копался в них, делал доклады в комсомольской ячейке. Скоро он стал секретарём комсомольской ячейки цеха и членом комсомольского бюро завода. На него обратили внимание секретарь партийной организации и директор завода. Марк взрослел на глазах. Его избирают секретарём комсомолькой организации завода. Я был свидетелем одного интересного разговора. Мы с матерью приехали на день в Одессу из села. Марк с разрешения мамы, в воскресный день взял меня с собой в баню, которая находилась у моста, на стыке города с районом Пересыпи. По дороге к нему подошёл мужчина с их завода и пожаловался на то, что ему комсомольская организация не дала рекомендацию в партию. Мужчина был старше дяди годами, но можно было только удивляться, с каким вниманием он слушал комсомольского вожака, когда тот ему перечислял все его провинности, не позволившие ему получить рекомендацию. Закончилась беседа довольно мирно.
– Так вы зайдите ко мне через полгода, возобновим этот разговор,- сказал Марк,- они пожали друг другу руки и разошлись.- Ох, задержался я с этим товарищем, а я на сегодня ещё должен посетить общежитие, где меня будут ждать,- сказал он.-
Подошёл трамвай и мы поехали к мосту, где находилась баня. Не знаю удалось ли ему поговорить с этим человеком, он был призван в армию на действительную службу.
Марк Дубовой. Срочная служба, кремлевская охрана. Москва, 1935г.
Срочную службу Марк проходил в Москве в войсках кремлёвской охраны, рядовым. Весь срок службы провёл без отпуска. Вернулся домой с треугольниками в петлицах. Мы приехали из деревни повидаться с ним. Он рассказывал о военной службе, о её трудностях. В особенности мне запомнились эпизоды, когда их обучали езде на лошадях, с которыми в отличие от моего отца, он никогда дела не имел, а здесь обучали джигитовке. Рассказывал, как зимой их обучали наступлению путём буксировки лыжников пехотинцев танками и мотоциклами. Забегая вперёд скажу, что в период войны я об использовании буксируемых лыжников не слыхал и не читал. Но слушал дядю об этом с большим интересом.
Спустя пару дней после возвращения домой из армии, Марк вернулся на завод, где работал до призыва и был кооптирован на свою занимаемую должность, а затем избран согласно законоположению и уставу. Однако, долго ему не пришлось на заводе поработать, его избрали вторым секретарём горкома комсомола. Опять он погрузился в работу. У него много идей, он посещает производственные предприятия, выступает с докладами в крупных комсомольских организациях.
….Всё своё свободное от работы время он отдаёт семье и самообразованию. Друзей и знакомых у него было много среди сверстников и сверстниц, однако он никого не выделял. Так подошёл1940год, который резко изменил его жизнь.
На Ярмарочной площади подросло уже поколение, рождённое после революции. Они были ненамного моложе Марка, но уже другой формации. Они уже имели среднее образование и каждый мечтал получить специальность, которая была когда-то недоступной еврейским ребятам. Многие из них почему-то выбирали военные специальности, лётчики, пехотные командиры, моряки, артиллеристы. Мой двоюродный брат Григорий Шехтер пошёл заниматься вСУЗА, Севастопольское училище зенитной артиллерии, другой выпускник школы Лев Портной пошёл в авиационное училищё, которое также находилось в Крыму. В сороковом году они окончили училища и перед тем, как явиться в часть, приезжали на побывку домой на пару дней или в отпуск. Так на Ярмарочной площади появился лётчик лейтенант Лев Портной. Невысокого роста, широкоплечий, с командирской выправкой, с голубыми петлицами и двумя кубиками на них. Друзья и подруги окружили его вниманием. Лёва в какой-то мере являлся моим родственником, он и я были племянниками тёти Симы, родной сестры моего отца. Но дело не в этом. Мать Лёвы тётя Ида являлась родной сестрой мужа тёти Симы.
Ида увидела, что вокруг Лёвы роем кружатся пересыпские девчонки, испугалась, что её сын приведёт к ней необразованную пересыпскую невестку, и она отберёт у матери сына. Она рано овдовела и растила сына одна. Ида начала искать сыну невесту в срочном порядке и ей это удалось. Каким образом - не знаю, но любовь матери может творить чудеса. В третьем Водопроводном переулке жила семья из трёх человек Захарий, Анна и их дочь Люся. Дочь окончила Одесскую консерваторию и преподавала в музыкальной школе. Что и говорить, мать для родного и любимого сына может найти только самое лучшее. И действительно, девушка была прекрасна. Когда Бог одаряет человека, он даёт ему много. Красива собой, необыкновенный шарм, прекрасные вокальные данные. Когда Люся исполняла песню «Челита», мы видели в ней героиню песни. Что касается ума, то это соответствовало всему превосходному. Всё было сделано лучшим образом. Ида их познакомила. Они провели несколько вечеров вместе, гуляя по городу. Время ограничивало их встречи и Ида решила устроить смотрины и пригласить родителей невесты. Чтобы не смущать молодых, было решено позвать несколько друзей. Бывают же ситуации, когда не известно где найдёшь, а где потеряешь. Матери всегда думают, что их чадо самое лучшее и это естественно. Ида решила пригласить на этот вечер Марка. Всё-таки секретарь горкома комсомола, как-никак родственник. Не знаю были ли они близко знакомы или нет, но занимались какое-то время в одной школе. К этому времени у Марка уже был хороший костюм. Положение обязывало. Внешне он, конечно, был эффектнее Льва. Люся в этот вечер была в ударе. Её песни покорили всех. Некоторые присутствовавшие на этом вечере впоследствии говорили, как Люся несколько раз останавливала взгляд на Марке, некоторые говорили, что видели, что Марк пожирал глазами Люсю, третьи говорили, что видели, как они несколько раз встречались взглядами. Но это было позже. Правда одна, когда Люся пришла домой, она заявила родителям, что со Львом у них ничего не получится, что она влюбилась в Марка. Она сделает всё от неё зависящее, чтобы он был её. Однако ей делать ничего не пришлось. Через день, когда Люся выходила из училища после работы, Марк стоял с букетом красных роз.
Марк Дубовой. Секретарь Одесского горкома комсомола.
Снимок после свадьбы. Жена - Люсьена Дубовая.
Встречались они очень недолго. Я как раз приехал из села в Одессу на несколько дней и попал на смотрины, когда на Ярморочную площадь приехали родители Люси и она. Из родственников кроме семьи бабушки, были моя мама и я. Ко мне подошёл Марк и спросил нравится ли мне невеста, его избранница, как будто от меня что-то зависило. Я ответил, что очень. Марк сиял. Подготовка к свадьбе долго не длилась. Свадьба была многолюдной, шумной. Произнесенные тосты были содержательные, доброжелательные.
Через несколько дней Марк получил небольшую квартиру в центре города, и молодая семья начала счастливую полноценную жизнь. Они очень подходили друг к другу. Когда они шли вместе, от них исходила какая-то аура, которая животворно действовала не только на знакомых и друзей, но и просто на прохожих.
Лев своё поражение принял достойно, как положено мужчине. Он в Одессе не задержался и уехал по назначению на место службы. Ида была в шоке. Прокляла ли
она Марка - неизвестно. Но судьба распорядилась по-своему.
Марк Дубовой политрук роты.
Одесса, 1941г.
Спустя полгода Марка вторично призывают в армию. Ему присвоили звание лейтенанта и направили в полк НКВД на должность политрука роты. Жить они продолжали в своей квартире. В свободное от работы время они посещали театры, ходили в гости к родителям и родственникам. Временами Марк уезжал в командировки. О своей работе он никому ничего не рассказывал. Перед началом войны произошёл случай, который приоткрыл ширму неизвесности работы дяди.
Мой отец работал председателем исполкома районного центра одессчины, в селе Ширяево. Ему секретарь занёс телеграмму следующего содержания:
«Буду Затишье поезд (номер поезда, число, время). Нам обязательно нужно встретиться. Обязательно». Отец понял, что произошло что-то неординарное и в назначенное время был на станции Затишье. Начальник станции был хорошо знаком отцу и указал ему, где лучше ждать поезд. Братья встретились оперативно. Марк увидел отца, когда ещё поезд не остановился и соскочил на ходу.
– Исаак, у нас очень мало времени, но не исключено, что видимся последний раз. Я сопровождал заключённых. В одном вагоне при моей проверке ко мне обратился по имени заключённый - истерзанный, поникший человек. Я даже сначала его не узнал. Это был директор нашего завода, а рядом стоял парторг завода. Они обратились ко мне: «Марк, мы не враги, ты это знаешь, нас оклеветали. Ничего мы не просим, дай только указание дать нам кружку воды. Нас кормят воблой и не дают воду». Я приказал принести ведро воды и напоить людей. Солдат предупредил меня, что я буду иметь неприятности, но я ничего не мог сделать и повторил приказание. Думаю, что кто-то уже доложил начальству, и мне не суждено будет побывать дома. Прости, но я ничего не мог другого сделать. Эти честные руководители завода вывели меня в люди...- Загудел паровоз, Марк вскочил на подножку подъезжающего вагона.
– Позвони завтра, если сумеешь,- успел крикнуть отец.
На следующий день Марк с переговорного пункта почты пригорода позвонил отцу. Пока было всё спокойно. Остаётся только догадываться, какой фактор из трёх сыграл, или сыграли все три.
Первый фактор: - Подчинённые любили его, как командира. Он на комсомольской работе научился слушать людей, а при малейшей возможности помогать им. Здесь на службе он успешно применял эту способность, которую солдаты оценили.
Второй фактор: - Он, как политрук обязан был и воспитывал солдат в духе проявления человечности к людям оступившимся, которых везли отбывать наказание.
Ну, и третий фактор: - Не исключено, что солдат побоялся, что он исполнил приказание, которое противоречит инструкции и его могут посчитать соучастником недозволенного действия.
А дальше... Дальше началась война. Все войсковые части Юга были направлены в Молдавию, чтобы остановить фашистскую орду, которая воспользовалась внезапностью нападения, крушила наше сопротивление. Туда был направлен полк НКВД. Так отцу и не пришлось встретиться с братом. Чтобы продолжить повесть о Марке, я должен рассказать о положении сложившемся в нашей семье.
Не знаю, как было в других республиках Союза, но на Украине, за год до войны, началась компания замены руководителей администрации, промышленных предприятий на национальные кадры. Отцу в кабинет посадили молодую колхозницу Марию Ткаченко, которая была депутатом Верховного Совета Украины. Отец предусмотрел, что его не переизберут на следующих выборах в исполком, отправил нас в Одессу. Его действительно не избрали, но и на завод, с которого его партия направила на село из города, обком партии не отпустил. Его назначили начальником Райпотребсоюза.
С первых дней войны Одесса начала готовить оборону. Всё неработающее население вывозилось, выводилось на строительство оборонительных сооружений вокруг города, а также на строительство бомбоубежищ и щелей в городе. Мать была с маленьким ребёнком. Вместо неё выезжали на работы я с братом. В основном на рытьё противотанковых рвов, окопов. Иногда оставались в городе на строительстве щелей.
В первый день войны у стен нашего двора, на стадионе ЗОР установили зенитную батарею крупнокалиберных пушек, которая прикрывала порт от вражеской авиации. Канонада начиналась с утра и продолжалась до вечера. Выходить из квартиры стало опасно. Снаряды рвались далеко в воздухе, но осколки, рванные куски железа падали на нас. Во второй половине июля родители решили, что нам лучше выехать в Ширяево к отцу, там будет безопаснее. Мы взяли сменную летнюю одежду, постельное бельё и вечером на двух грузовых автомобилях, гружённых продуктами и какими-то промтоварами, уехали в Ширяево, где один служащий в своём доме дал нам комнату. Ключи от навесного замка на двери квартиры отнесли к бабушке.
Здесь, в деревне было спокойнее. Вражеские самолёты пролетали над селом высоко, село их не интересовало. Отец был почти круглосуточно на работе. Теперь он должен был завозить продукты и каким-то войсковым подразделениям. Когда стало ясно, что из Ширяево нужно уезжать на запад, мать отправила брата с перечнем вещей, которые нам понадобятся в случае отъезда. Когда ехали обратно в село, основные дороги были перекрыты румынскими войсками. Пришлось их объехать. Брат ничего не привёз. Бабушка в этот день уехала и в своей кварире, которая была закрыта на замок, закрыла ключи от нашей квартиры. Сломать замок брат побоялся, да и шофера имели основание его торопить. Мать была рада поздней ночью увидеть брата. Так мы остались без зимней одежды, да и летней была одна смена.
Началась подготовка к отъезду в Днепропетровск. Шёл разговор, что фашистов остановят на Днепре. Уже была готова арба и лошади, оставшиеся после выбраковки с конюшни райпотребсоюза. Остальные лошади были мобилизованы в армию. Когда заканчивалась подготовка к отъезду, мать пошла на рынок докупить продукты. Какой-то самолёт-одиночка сбросил бомбу недалеко от рынка. Сама бомба никого не поразила, но в панике все побежали, а маму привезли на подводе, её узнала знакомая. Врач определил, что смерть наступила от сердечного приступа. Следующим утром, пять семейств евреев, мужчины которых были призваны в армию, выехали по единственно оставшейся свободной дороге на северо-восток.
Когда брат был последний раз в Одессе, муж тёти Симы, сестры отца и Марка, Исаак Скляр отправлял свою семью и родственников пароходом на восток, с тем, чтобы они следовали в Ижевск, где жил и работал директором мотозавода Михаил Дубовой. Жена Марка и её родители накануне были отправлены пароходом с семьями служащих НКВД в город Новосибирск. В городе оставались Марк и Исаак Скляр, работавший на консервном заводе, продукция которого, как и боеприпасы, отправлялась сразу на фронт. Одним из последних пароходов Скляр ушел из осаждённого города. О гибели Марка в бою он узнал первым от знакомого красноармейца. Красноармеец рассказал, что полк, в котором служил Марк, понёс огромные потери и получил приказ отступить. Это страшное известие красноармейцу передал их с Марком общий знакомый, раненный в том бою.
Известие о гибели Марка привёз Исаак Скляр, когда добрался до Ижевска. Мы приехали в Ижевск несколько раньше. От Марка никаких вестей с начала войны не поступало. Нас поселил эвакопункт вместе с бабушкой и тётей Софой в одной комнате. Где-то в начале декабря я пришёл домой и увидел страшную картину: бабушка с распущенными волосами сидела на полу в одной ночной рубашке, рвала на себе волосы, плакала и причитала. Материнское сердце чуяло, что свершилось непоправимое. Я не знал, что я должен предпринять и сел на тахту. Через полчаса бабушка встала, оделась, причесалась и занялась хозяйственной работой. Когда приехал Исаак и сообщил о гибели Марка, она тихо заплакала, отошла в сторону от людей. Она сына уже оплакала. В первых числах января пришло письмо от Люси, жены Марка, что они получили похоронку. Марк похоронен в братской могиле западнее деревни Шицли у колодца. За мужество, проявленное в бою, он посмертно награждён Орденом Боевого Красного Знамени. Спустя недели пришло письмо от неё же, в котором сообщалось, что у Марка появилась дочь. Ребёнок здоров.
Пришёл день Победы. Возвратясь в свой родной город, теперь уже один из первых городов Героев, брат занялся поиском могилы дяди. Найти могилу было невозможно, так как не было деревни Шицли. Было поле, обработаное, со снятым первым послевоенным урожаем. Начались поиски сослуживцев Марка.
Прошли годы. Одесса к 1950 году в основном восстановила послевоенную разруху. Начали подымать количество и качество продукции. Увеличился в два раза ЗОР. При заводе организовалась группа поиска. Труженики собирали материалы о бывших коллегах, которые погибли в боях. Брат побывал у дочери Марка, которая полностью осиротела. От рака умерла Люся, жена Марка. Брат взял фотографии, похоронное извещение, удостоверение о награждении посмертно орденом и сдал в музей боевой славы завода. Перед заводом вырос бронзовый памятник погибшим на войне заводчанам. Через группу «Поиск» удалось найти командира роты, в которой служил Марк. Ильин работал начальником районного отделения милиции. При встрече с братом он много рассказал о бое, в котором погиб Марк. Он сказал, что перед последним боем они с Марком открыли банку консервов и съели. Марк погиб, как герой подымая красноармейцев в контратаку.
В селе Овидиополь после войны работал директором мельницы бывший солдат роты Ильина. Он спросил отца, не родственник ли он его политрука, погибшего при обороне Одессы. Далее он рассказал, что Марк неоднократно подымал красноармейцев в контратаки за время обороны, а при последней был убит. Затем был приказ роте отойти, и после переформирования их перебросили в Крым, но уже с новым политруком.
Над этой главой повести я работал в 2010 году. Очень хотелось бы, чтобы наши потомки больше знали о своих предках, не в целом, а конкретно. Однако времени остаётся очень мало, а история открывает нам всё новые и новые факты. Уходящее поколение часто уносит с собой то, что хотелось бы сохранить. В Ижевске Марка с нами не было и казалось, того, что я уже написал для этой повести, достаточно. Но нет. Со дня гибели Марка прошло 69 лет. Слава Богу ещё жива его дочь, родившаяся через три месяца после гибели отца, есть внук, правнучки, праправнучка. Народ отдаёт дань погибшим воинам в прошедшей войне.
В этом году, 9 мая, друзья Марины, дочери Марка, предложили ей поехать, как и в прежние годы, в мемориальный музей 411 батареи, которая прославилась при защите города. У друзей был свой автомобиль. Разговарились со служащими музея, у которых они спросили, имеется ли памятник 249 полку НКВД. Получив положительный ответ, они решили положить цветы ко дню Победы именно там. Когда они приехали в Новодафиновку, они увидели ухоженный памятник с указанными наименованиями частей и подразделений учавствовавших в защите Одессы. Да, действительно в списке частей на мраморной доске был указан 249полк НКВД. Марина положила цветы у памятника. Друзья постояли в молчании несколько минут и собрались уже уходить. В это время к ним подошёл незнакомый мужчина и спросил, есть ли у них знакомые, которые погибли при обороне Одессы, служившие в указанных частях. Марина ответила, что она дочь политрука роты из указанного полка НКВД и хотела бы знать, есть ли ещё в этом районе памятники погибшим при защите города . Мужчина ответил, что у села Булдынка есть небольшой памятник. Марина на предложение друзей поехать в это село отказалась, мотивируя тем, что цветы уже возложены, забирать отсюда их неудобно. Однако водитель с ней не со
гласился и они отправились в Булдынку.
У села действительно стоял памятник, где были указанны только три фамилии погиб-ших защитников. В перечисленном списке был: «Дубовой Мордух Шимонович - полит- рук роты, 249 полка НКВД». Они, как зачарованные, стояли у памятника. 69 лет все родственники искали эту могилу. Из них уже очень многих нет в живых. Скорее всего перезахоранение воинов и сооружение этого маленького памятника произошло не так давно.
К стоящим подошла женщина, жительница села, которую они сразу не заметили. Она убирала могилу и вышла из-за кустов сирени.
– Тут поховані ваші знайомі? - спросила она
– Да, здесь похоронен мой отец - ответила сестра.
Крестьянка рассказала страшную историю о бое, который здесь длился двое суток. Ей о нём рассказала её мать, ныне покойная. Мать ухаживала за этой могилой. Она же показала могилу группе «Поиск» Припортового завода, которые сообщили об этом в военкомат. После вскрытия могилы нашли жетоны погибших. Когда рабочие припортового завода построили этот памятник, мать крестьянки ухаживала за ним.
– Мені мати доручила доглядати цей памьятник. Тут поховані тільки троє. Остальні пішли звітціля. Може і залишились в живих, но сюди не приходили, -
Далее она добавила: – Мєні мати дала газету, яку випускають на Припортовому заводі, де є стаття про похованних тут червоноармійців. Ії написав командир цієї роти Ільїн. Він пише про вашого батька. Як хочете, поїдемо до мене, я вам покажу. Тут недолеко.
Марина прочла эту статью и мне всю эту трагическую историю рассказала.
У меня возникли сразу несколько вопросов. Мой брат активно занимался розыском могилы дяди. Лет двадцать тому назад он вышел на Ильина, который работал начальником милиции. Ильин рассказал ему, что дядя погиб, подымая роту в атаку. Почему Ильин боялся рассказать, что дядя погиб, прикрывая остатки отходящей роты, за что он был удостоин посмертно ордена «Красного знамени»? Этот приём отхода вполне законен и предписывается БУПом (боевым уставом пехоты).
То обстоятельство, что в похоронке указано, что дядя похоронен у деревни Шицли, говорит о том, что его похоронили не однополчане, а местные крестьяне из села Булдынка, чего Ильин знать не мог.
В 1960 году я был командирован в село Булдынка на строительство завода силикальцитных блоков. Четыре месяца я был в этом селе, не зная о том, что рядом находится могила дяди. Я после войны отслужил девять лет на Северном флоте, офицер.
Когда я узнал об истории гибели политрука Дубового, я развернул карту местности и понял, почему рота стояла в Шицли, а дядя похоронен за Булдынкой. Всё совпало с рассказом крестьянки. Когда рота ночью покинула боевые позиции, оставив группу прикрытия, политрук понял, что с такой малочисленной группой и таким оружием они выполнить приказ не сумеют. Он этой же ночью, используя ему знакомую местность, вдоль лимана обошёл преследователей, и в темноте ночи навязал бой врагам с тыла. Враг не ожидал удара с тыла. Не зная силы, нанесшей удар, румыны, прикрывающие тыл своих войск, осаждавших Одессу, в панике бежали, бросив часть техники и вооружения. Этим можно объяснить то обстоятельство, что бой длился больше двух суток. Вражеские войска, преследовавшие отступающий полк, развернули свои подразделения и ударили по нападающим. Это позволило отходящему полку, а затем роте прикрытия выйти из боя и уйти за новые рубежи обороны города. На группу прикрытия отхода полка обрушился шквал огня артиллерии и пехоты противника. С целью сохранить личный состав политрук оставил ещё двух красноармейцев, с которыми занял круговую оборону, дал приказ группе покинуть поле боя и через катакомбы добираться в город. Три оставшихся героя с пулемётами открыли огонь по противнику. К утру канонада прекратилась. За селом Булдынка крестьяне обнаружили трёх погибших. По предположению крестьян остальные красноармейцы, используя катакомбы, покинули поле боя, честно выполнив свой до
лг.
Памятник возле села Булдынка защитникам Одессы Дубовому, Сальному, Бурдейному
Крестьянка, поведовшая об этих событиях, участвовала в захоронении героев, не зная фамилий, имён и части, где они служили. Она потеряла мужа в первые дни войны и много десятилетий сохраняла эту могилу, убирала, сажала цветы. Узнав о существовании на припортовом заводе группы «Память», она сообщила им о могиле неизвестных бойцов. Из войсковой части приехали люди и по найденным жетонам определили имена погибших. Заводские строители сделали временный памятник на могиле героев, а затем горожане поставили гранитный. Памятная доска гласит:
ЗАШИТНИКАМ ОДЕССЫ
17 VIII 1941 года.
ДУБОВОЙ М. Ш.
САЛЬНОВ Н. П.
БУРДЕЙНЫЙ Н. В.
