Сообщений в теме: 3

[NETSLOV]

 

 

После освобождения центральных и южных частей Бессарабии самой важной операцией румынских войск на Восточном фронте была кампания 4-ой румынской армии по завоеванию Одессы, развернувшаяся с 8 августа по 16 октября 1941 года. С военной точки зрения, стратегическое значение битвы за Одессу сложно переоценить. Город представлял собой основную базу врага для ведения наземных, морских и воздушных операций, располагаясь лишь в 150 км от дельты Дуная, в 300 км от моста в Чернаводе и в 400 км от Бухареста и нефтяных месторождений. Советские войска из этой точки легко могли свести на нет все победы румынской и немецкой армий, одержанные ими ранее. «Удовольствоваться простой осадой Одессы, - говорил генерал Раду Р. Россетти, - означает оставить у себя в боку занозу. Так мы предоставим русским возможность собрать по морю свои многочисленные силы и атаковать нас в подходящий для себя момент». По требованию генерала Антонеску, в битве под Одессой в основном участвовали румынские войска. «Его поведение, - комментирует немецкий историк, - отражало оптимизм, который, несмотря на огромные потери, которые румынская армия понесла в первые два дня наступления, сохранился у ее руководства. Они верили в победу над русскими под Одессой. Только в последующие дни битвы, в отсутствие положительных результатов, надежды румын угасли».

 

Наступление началось 8 августа 1941 года. До 11 августа румынские силы блокировали отступление советских войск на север и восток. Сопротивление врага оказалось чрезвычайно свирепым, даже во время возобновления наступления 18 августа. Из-за того, что продвижение 4-ой армии было приостановлено советским сопротивлением, генерал Ион Георге, румынский военный атташе в Берлине, уже говорит об «определенной нервозности», которая заставила его переместиться в первой половине августа 1941 года в Яссы, где располагался генеральный штаб Антонеску и сообщить о «недовольстве» в рядах высокого руководства немецкой армии. Кондукэтор Румынского государства не удивился, выразив «собственное неудовольствие ходом операций».

 

Несмотря на то, что обсуждение с генералом пехоты Артуром Гауффе вопроса о предоставлении военной помощи в виде артиллерийских полков шло весьма интенсивно, 4-ая армия, не дожидаясь немецких войск, 23 и 24 августа развернула наступление на южном и северном флангах, однако результаты оказались минимальными. Атака была возобновлена 28 августа, но и ее результаты вызвали недовольство немецких отрядов. Более того, 2 сентября советские войска контратаковали, проникнув в расположение 8-ой пехотной дивизии. Эффективность сотрудничества румынских и немецких войск стала заметна, только начиная с 3 сентября, когда к румынским отрядам присоединился немецкий 70-ый батальон. При этом Ион Антонеску настаивал на том, чтобы в помощь румынской армии была прислана немецкая авиация и пять батальонов. Осознавая всю важность завоевания Одессы, немецкое руководство предоставило в распоряжение полковника Курбире, который подчинялся маршалу Антонеску, свежие немецкие силы.

 

Гауффе: «Несмотря на все приготовления, мы не могли сделать последнее усилие и победить»

 

После тяжелых боев и частых атак румынско-немецкой армии удалось к 6 сентября достичь основных позиций сопротивления. 12 сентября румынские войска, при поддержке немецкой артиллерии, перешли в атаку, обратив в бегство вражеские войска. Наступление, в котором приняли участие войска 1 и 11 корпусов румынской армии, 1 и 2 батальоны 123 пехотного полка, 2 батальон 121 пехотного полка, руководство 601 полка и 70 и 71 батальоны немецкой армии, продолжилось до 17 сентября. Однако недостаточное координирование действий и сильное сопротивление врага привели к тому, что атака не удалась. Более того, советское командование провело в ночь с 21 на 22 сентября 1941 года высадку с моря и с воздуха, в результате чего войска 5-го корпуса были вынуждены отступить на 10 – 13 км. Под впечатлением от советской контратаки, Ион Антонеску отложил возобновление наступления на Одессу, что вызвало недовольство полковника Курбире, который намеревался атаковать запад Одессы силами с Южного фронта.

 

Проанализировав ситуацию, 24 сентября генерал Артур Гауффе, который в этот же день был награжден орденом «Михай Витязул» второго класса, выразил сожаление по поводу того, что «несмотря на все приготовления, мы не могли сделать последнее усилие и победить». Однако Ион Антонеску остался непоколебим в своем решении, заявив, что не возобновит атаки до тех пор, пока не появится «серьезная поддежка от немцев». Поведение румынского командования разочаровало высшее командование Германии, и генерал Гауффе был вызван 26 сентября 1941 года к генералу Гальдеру в Генеральный штаб Сухопутных войск, располагавшийся в восточной Пруссии. Там Гауффе выступил в защиту румынского командования и Иона Антонеску. Для координирования финального штурма Одессы 1 октября 1941 года в поезде командования «Родина» состоялась встреча маршала Иона Антонеску и генерала Артура Гауффе, после которой, 5 октября, Гитлер направил Антонеску письмо, где сообщал о своем решении предоставить в распоряжение одесского фронта «больше тяжелой артиллерии, в зависимости от ситуации, а также дивизию пехоты»

 

[NETSLOV]

Одесская победа выявила также и многие недостатки

 

Захват Одессы после чрезвычайно тяжелых двухмесячных боев с хорошо вооруженным противником, готовым выстоять любой ценой, на хорошо укрепленных позициях (около250 км противотанковых рвов, траншей и укрепленных боевых рубежей с казематами, железобетонными дотами, 45 км колючей проволоки, 40000 противопехотных и противотанковых мин и т. п., которые способствовали обороне и сыграли важную роль в боевых действиях на южном фланге фронта). Значительные силы советских сухопутных сил (около 100000 солдат) авиация и большая часть советского Черноморского военного и торгового флота были скованы, что предоставило большую свободу действий германским войскам, которые за это время продвинулись на восток до 450 км, достигнув реки Дон.

 

Отступление советских войск из Одессы усилило безопасность румынского нефтяного района и устранило опасность боевых действий в тылу правого фланга немецких и румынских войск, которые действовали в направлении Азовского моря и в северной части Крыма. Успех был достигнут огромными совместными усилиями шести армейских корпусов, насчитывающих 18 дивизий и четыре отдельные бригады, 24 дивизионов тяжелой артиллерии, шести батальонов и шести групп корпусной разведки, 650 самолетов, двух скоростных мониторов и подводной лодки, которые совершали вылазки в Черном море, в район Одесского порта, а также семи немецких артиллерийских батарей, двух штурмовых батальонов и эскадрильи пикирующих бомбардировщиков

 

Румынская победа под Одессой, при всем своем несомненном значении для дальнейшего развития боевых действий на южном фланге советско-германского фронта, выявила и много недостатков в управлении войсками, выполнении боевых задач, и особенно, в оснащении войск военной техникой и вооружением. 14 декабря 1941 года маршал Антонеску анализируя эти недостатки, произнес настоящую обвинительную речь против тех, кто в межвоенный период не обеспечил необходимых условий для надлежащей подготовки армии. Он констатировал: «Последствия совершенных за 20 лет ошибок не могли быть иными, как катастрофическими. Неподготовленность командования привела к неподготовленности офицеров, которая привела к слабой подготовке солдат. В организме все вызывает цепную реакцию. Все начинается с головы. Политическое, а следом и военное руководство государства, не могли не привести к тому чему пришли – к катастрофе. Встает вопрос: что делать? Принимаем к сведению и продолжаем ковыряться в зубах? Все надо начинать сначала и взяться за дело всерьез ». Далее маршал сказал: «Вот что можем сказать по поводу этих ужасных обвинений, которые не могут достичь истинных виновников – политических деятелей и короля Кароля. Они затаились и потирая руки, грызут награбленное и подставляют других, сваливая вину на народ. В действительности, народ стал жертвой».

 

Решение атаковать Одессу без поддержки немецких войск принадлежит исключительно генералу (впоследствии маршалу) Иону Антонеску. Причины, по которым он настоял на своем решении надо искать во внутреннем складе его личности. Здесь, во-первых, присутствовал очевидный политический расчет. Руководитель румынского государства надеялся, что проявив лояльность и самоотверженность в отношении немецкого союзника, может больше получить в перспективе будущего мира. Даже в частных беседах с Адольфом Гитлером он не переставал порицать решения Венского арбитража и потерю северной Трансильвании. Он считал, что в случае германской победы, которая в 1941 году казалась очень даже возможной, все жертвы будут с лихвой оплачены.

 

Несомненно, Одесса была важной целью, необходимость ее захвата была стратегически очевидной. Действия румынской армии с военной точки зрения потерпели фиаско. На протяжении всей операции оперативные планы менялись трижды, в основном по причине незнания противника, его оборонительной системы и сил. Неудачные действия вскоре сказались на высшем командовании и привели к смещению командующего 4-ой армии в самый разгар боевых действий. Румынский военный атташе в Берлине генерал И. Георге подчеркивал, что «овладение Одессой стало делом престижа румынской армии (и маршала Антонеску, разумеется – прим. авт.). По этой причине атаки возобновлялись непрерывно, но результаты были ничтожными[…]Потери стали невыносимыми. Вследствие этого возрастало и недовольство румынских войск, которое принимало критические формы[…] С еще большим упорством продолжались атаки, но это не приносило никаких результатов кроме новых еще более тяжких потерь. Генерал Чуперкэ, командующий 4-ой армии, был смещен с поста и его заменил генерал Й. Якобич. […]Румынская общественность, узнав о тяжелых потерях, была очень обеспокоена. Испытывал большое раздражение и сам руководитель государства».

[NETSLOV]

Тщеславный Антонеску

 

Одесса не капитулировала, она была занята после ухода советских войск - все это стоило громадных жертв. В последующих обзорах и докладах были выявлены крупные недочеты на всех уровнях – от солдата до генерала. При каждом таком случае Антонеску обращался к навязчивой формулировке – «ошибки, совершенные в течение 20 лет». Свойственные межвоенному периоду дезорганизованность и хаос, с точки зрения подготовки страны к войне, вне всякого сомнения, оказали решающее влияние на неспособность румынской армии соответствовать современным для того времени требованиям. С другой стороны, вопросами об уровне боеготовности румынских войск следовало бы задаваться уже в ходе боев за Бессарабию. На решение руководителя государства атаковать и захватить Одессу силами 4-ой румынской армии, которое принадлежит, как уже было отмечено, исключительно ему одному, повлияли соображения политического и морального порядка.

 

Личные амбиции так же проглядывали в желании «смыть позорное пятно». В бумагах фонда Военного кабинета при Председателе Совета министров, которые хранятся в Национальном архиве, находится объемистая папка, содержащая поздравительные послания маршалу, после занятия Одессы

 

Опись содержит 190 имен высокопоставленных союзников (немецкого канцлера Адольфа Гитлера, Бенито Муссолини, Геринга, Кейтеля, Риббентропа, фон Манштейна или фон Киллингера) а также румын (генералов Иосиф Якобич и Петре Думитреску) до патриарха Румынии Его Высокопреосвященства Никодима, великий раввин Сабетай Даян (Sabetay Dajen) и… Бухарестская женская средняя школа №7. Адольф Гитлер писал: «Взятие Одессы увенчивает выдающееся историческое событие – борьбу за освобождение румынского народа под Вашим мужественным и плодотворным руководством». «Весть о том, что руководимые Вами доблестные войска заняли Одессу, вызвала живую радость итальянского народа» - утверждал Муссолини. Декан Филологического факультета Бухарестского университета, Александру Марку считал, что «это уникальное свершение, которое спасительная интуиция Кондукэтора и его героические войска вписывают в историю страны, послужит тем великим уроком, примером которого мы постараемся всегда вдохновлять нынешних студентов – завтрашних преподавателей».

 

Исключительно хвалебные слова в адрес маршала нашел известный политический деятель др. Николае Лупу: «за возрождение славы предков, за основы нашей страны, за блестящее будущее, которое вы приуготовляете дорогой нашей Родине, за приумножение славы нашего великого и благородного народа, в связи со славной победой примите мое почтение и поздравления». Великий раввин Сабетай Даян (Sabetay Dajen) по части похвал также не остался в долгу: «В день, когда все живое в стране прославляет вашу победу и героизм армии, возношу самые горячие молитвы к нашему единому Господу, о личном счастье вашего превосходительства, которое идентифицируется со счастьем страны».

 

В ответ на телеграмму кондукэтора композитор Джордже Енеску писал: «Глубоко тронут прекрасной телеграммой вашего Превосходительства, по случаю вчерашнего выступления румынских композиторов. В свою очередь примите мое безбрежное восхищение и признательность тому, через которого любимая наша страна вновь обрела свое достоинство». Патриарх Румынской православной церкви Никодим считал что: «славной победой, - взятием Одессы, Господь венчает одну из самых больших войн, которые вели румыны на протяжении истории. Да здравствует румынская армия! Да здравствует ее блистательный маршал! Да здравствует его Величество король! Да здравствует Румыния!».

 

К причинам и ошибкам совершенным «за 20 лет» придающим горький привкус победе под Одессой можем добавить и один и еще один из самых распространенных человеческих грехов – гордыню.

 

Покушение

 

Спустя пять дней после вступления румынских войск в Одессу, 22 октября после полудня, в 17 часов 35 минут неизвестными лицами было взорвано здание, в котором находились военная комендатура Одессы и штаб 10-ой пехотной дивизии. В результате диверсии пострадали 135 военных (погибло 79, ранено – 43, пропало без вести – 13) из них 128 румын и 7 немцев, включая командира 10-ой пехотной дивизии и коменданта Одессы, генерала Глогоджану. Румынские власти, которые представлял командующий 4-ой армии генерал Иосиф Якобич, находясь под впечатлением трагедии, отдали приказ о карательных мерах против гражданского населения, особенно «против евреев-коммунистов», маршал Антонеску эти меры одобрил.

 

Вечером 22 октября 1941 года находящийся в Тирасполе командир 2-го армейского корпуса генерал Николае Мачич получил приказ Иосифа Якобича явиться в Баден, на командный пункт 4-ой армии. Сразу после полуночи, в первые минуты 23 октября, Якобич приказал генералу Мачичу отправиться в Одессу и ввести в должность командира 10-й пехотной дивизии генерала Николае Гинерару, расследовать обстоятельства и причины диверсии и обеспечить военную деятельность в городе. Николае Мачич отправился в Одессу в сопровождении подполковника Думитру Панаитеску. На рассвете 26 октября он покинул город.

[NETSLOV]

На второй день он представил генералу Якобич доклад, в котором признавал, что «технические средства (управляемый или замедленный взрыв) посредством которых была подготовлена диверсия, неизвестны» о лицах совершивших ее известно еще меньше. Он выдвинул предположение, что «взрывчатка могла быть заложена в железный сейф (кассу) ив прилегающей к нему стене, помимо других заминированных точек, где были заложены заряды большой мощности». Прямым виновником трагедии генерал Мачич считал покойного генерала Глогоджану, который был предупрежден, в том числе и своим заместителем генералом Константином Трестиоряну (выжившем при взрыве) что здание, в котором он разместил свой штаб может быть небезопасным. Некоторые сведения указывают на то, что новые власти получали предупреждения и от местных жителей, что в этом здании находился НКВД и вполне вероятно, что оно заминировано. Всем, кто высказывал подобные опасения, генерал Глогоджану отвечал, что «работы по разминированию производились немецкими специалистами», а некоторых обвинял в трусости. Впрочем, генерал Мачич указывает на то, что 20 октября, «когда я второй раз прибыл в Одессу, то застал офицеров обоих подразделений на улице, по причине того, что поступила информация о том, что вскоре здание взлетит на воздух». Он же делает вывод: «Другого виновника, кроме рока, который вел генерала Глогоджану за руку, заставляя упрямо оставаться в опасном здании, не найти».

 

Антонеску: «Я санкционировал карательные меры, а не массовое уничтожение»

 

Генерал Мачич ничего не говорит о карательных мерах, а то, что последовало в дальнейшем, стало предметом острой полемики. 26 апреля 1946 года маршал заявлял: «Требование о применении карательных мер последовало после неоднократных предупреждений и просьб к населению Одессы не помогать партизанам и доносить на них. Я был в особом душевном состоянии, поскольку утром того дня я посетил один госпиталей, где, среди прочих, я встретил офицера и трех или четырех солдат из его команды, у которых были полностью ампутированы руки и ноги и они были слепыми. Офицер рассказал, что они стали жертвами адской машины, которые русские, оставляя село, прикрепили к дверям школы […] Подобные жестокие случаи, тотально недопустимые обычаями ведения войны, были многочисленны. […] Только тот, кто побывал под огнем, жил под постоянной угрозой смерти, только тот может понять это душевное состоянии,е присущее всем армиям и во все времена.[…] Все эти элементы заставили меня согласиться на требуемые меры[…]. Подчеркиваю, что я давал согласие на карательные меры, но не на массовые убийства». Генерал Мачич 5 апреля 1945 года заявлял следующее: «видел нескольких повешенных и трупы на улицах Одессы», добавив при этом: «Моя миссия никак не была связана с военными карательными мерами, поскольку военные карательные меры совершались по приказу верховного руководства страны и проводились без какого-либо участия с моей стороны».

 

Если в отношении приказа о проведении карательных мер документы и свидетельства главных действующих лиц дают полную ясность, то в отношении масштаба этих карательных мер возникает немало вопросов. Цифры варьируют от нескольких сотен до 40000. Еще одна проблема – национальность казненных, при тех обстоятельствах, когда в документах речь идет, как о евреях, так и о русских, украинцах, поляках и даже румынах. Нисколько не умаляя жертву казненных без доказательства вины, необходимо чтобы любой анализ был, насколько возможно, свободен от любого вида пропаганды. Не следует также упускать из виду, что в правовом контексте того времени акты саботажа и диверсии, совершаемые гражданскими лицами (или членами регулярных формирований переодетых в гражданское), не подпадали под положение Женевской конвенции (пересмотренной в 1929 году) по поводу обращения с военнопленными, а для гражданского населения, участвующего в военных действиях, для всех воюющих сторон, без исключения, наказание было одно – смерть.

 

Следовательно, при анализе Одесского дела надо учесть, с одной стороны, что приказ о карательных мерах существовал и в какой-то мере был выполнен, а с другой стороны, - о сложности и глубоких последствиях вовлечения и участия румынской армии в боевых действиях на Восточном фронте. И самое важное, что должна принять во внимание румынская общественность, это то, что историк не должен считаться своего рода прокурором, призванного навешивать ярлыки и оглашать приговоры, и что объяснить, это ни в коем случае не значит оправдать.